Но что-то подсказывало мне, что дракон не из тех, кто безоговорочно слушается других. Когда он хочет что-то сделать, он делает это. Не спрашивая разрешения. Мне он кажется сильным духом, раз уж, будучи сидхом, внедрился к Охотникам.
Что привело его туда? Вряд ли его история похожа на историю Гвен, потому что, как минимум, он не был человеком. Но одно было очевидно: за его действиями наверняка стояла очень веская причина. Иначе зачем ему мучиться, всё время скрывая свои крылья?
Несколько часов спустя я поняла, что он имел в виду, сказав, что я узнаю, когда наступит ночь. Это считывалось не столько по количеству света, сколько по изменению атмосферы. Ветер начал дуть у самой земли, закручиваясь вокруг корней и камней. Меж деревьев стелился низкий туман, словно гной из заражённой раны.
Вдалеке, но не так далеко, чтобы до нас не дошёл звук, раздался вой. Множество других откликнулись с разных мест.
От этих пронзительных, режущих слух звуков волосы на моих руках встали дыбом.
— Слуаги, — прошептала я, перекладывая кинжал в ведущую руку.
Эти существа являются демонами по своей природе; первыми, кто пересёк портал из Иного мира и превратил день в ночь своими чёрными крыльями. Они составляли основную часть армии Теутуса, и сколько их ни убивай, всегда появляются другие. Своих жертв они не поедают; они делают нечто гораздо хуже: вынимают душу, оив, и разрывают её на множество частей. Каждый из этих кусочков отравлен, лишён воспоминаний и сущности человека или сидхе, которому они принадлежали, и из них рождается новый слуаг.
Во время войны слуаги были падальщиками, находящими тела после сражений. Один павший враг означал пять, десять, двадцать новых слуагов в рядах Теутуса. Поскольку они созданы из таких крошечных, деформированных и размытых оивов, сами по себе они слабы и относительно легко убиваемы. Я не раз пачкала руки их гнилой кровью. Проблема в том, что они никогда не нападают в одиночку.
Мэддокс ускорил шаг.
— Следуй за мной, мы уже близко.
Он повёл меня в сторону от тропинки. Крики не прекращались, некоторые звучали слишком близко. Мы начали подниматься по холму, покрытому острыми камнями, которые, судя по форме и расположению, оказались здесь не случайно. Я не заметила нору, пока Мэддокс не указал на неё. Войти можно было только ползком.
Вот эта маленькая тёмная дыра и есть его безопасное место?
Раздался ещё один вой одновременно со звуком ломающейся ветки у одного из ближайших деревьев, и я тут же поспешила упасть на колени. Инстинкты сработали быстрее разума, и вот я уже ползла внутрь с зажатой в зубах рукоятью кинжала.
Коридор был всего метр длиной, и я быстро смогла встать на ноги. Я ничего не видела. Скудный свет из леса не проникал сюда, но темнота никогда не была для меня проблемой. Я отступила назад, пока не прижалась спиной к стене. Хотя бы с одной стороны я была защищена.
Меня озадачило лёгкое дуновение магии, возникшее, когда я вошла, и то, что оно пробудило во мне. Оно скользнуло по моим щекам, как нежное прикосновение, и принесло с собой запах тиса. Я узнала его, потому что это дерево очень полезно для приготовления зелий, особенно самых ядовитых. Порошки, которые я посыпала на Гвен, содержали крошечную часть тисового листка. Однако его ложные плоды можно было есть, и они были очень сладкими.
Это всё какой-то бред — откуда здесь, внутри, мог взяться запах тиса? В мёртвом лесу не было живых деревьев. Ещё и это ощущение в животе…
Я услышала, как Мэддокс бросил внутрь что-то металлическое — копьё, конечно же, — и затем сам зашёл внутрь.
Я не видела его, но знала, что он прямо передо мной.
— Здесь мы будем в безопасности, — сказал он. — Это древний дольмен.
Что ж, это объясняло внешнюю форму. Дольмены созданы не природой, а руками людей или сидхов. Все расы, и магические, и нет, хоронили своих мёртвых в этих священных усыпальницах, которые одновременно служили храмами Луксии, богини смерти.
Это также объясняло запах. Тис известен как дерево смерти.
Я чувствую остатки магии, которая была здесь когда-то.
Магии самой Луксии.
Я мягко потёрла живот. Нахождение в дольмене не объясняло спазмы, которые я чувствовала; мои мышцы словно скручивались сами по себе, реагируя на нечто неизвестное.
— Я думала, что все они были уничтожены первыми королями.
— Только те, которые могли бы напоминать людям, что они сами возвели их в честь богинь. — В его голосе послышалась резкость. — Некоторые находятся в таких местах, куда никто не осмеливается прийти.