Но ты осмелился.
— Меня удивляет, что ты знаешь, что это такое, — добавил он после паузы. — Не многие люди в королевстве слышали о таких древностях. И ты довольно быстро догадалась, что я дракон, хотя уже века прошли с тех пор, как двор уничтожил наш род.
Я открыла рот, чтобы выпалить очередную ложь, но передумала. Стоит ли? Я всегда хранила в тайне большую часть своих знаний и их источник, потому что за это карали смертной казнью. Я не раз была свидетелем, как мало нужно солдатам короля, чтобы осудить человека за распространение лжи и отравление умов.
Но прямо сейчас я разговаривала с ходячей ложью и уже несколько дней жила в замке с очень примечательной библиотекой, из-за которой Двор мог бы приказать сжечь Эйлм дотла.
— Народ Гибернии помнит намного больше, чем думает Двор, — сказала я, потому что это было правдой. Задолго до того, как я научилась добывать информацию самостоятельно, я впитывала её из общения с людьми, подслушивала в тавернах и на площадях, всегда интересуясь о той эпохе до войны, о том почти идиллическом времени, когда, возможно, кому-то вроде меня или Каэли не пришлось бы жить во лжи, вечно скрываясь. — Даже Костолом не смог стереть всё. Ты бы удивился, сколько людей плюнули бы в лицо сидху и при этом прятали у себя дома всевозможные запрещённые предметы и тексты. Я работала на торговца в Реймсе, у которого были карты, датированные до войны, и на виконта Арриана, который устраивал подпольные аукционы и выставлял там всё, что только можно представить. И уверяю тебя, среди покупателей были не только простые фермеры.
— Когда ты говорила, что жила во многих местах, ты не преувеличивала, — пробормотал он с улыбкой. — И всё это ты узнала, потому что каким-то образом раз за разом оказывалась в нужное время в нужном месте или потому что активно искала?
Удивив даже саму себя, я решила снова быть честной.
— Второе.
— Это приятно знать. — Я совсем его не видела, но отчего-то была уверена, что он улыбается, причём это та самая широкая улыбка в тридцать два зуба. — Дай мне руку.
Я инстинктивно сжала пальцы в кулаки.
— Зачем?
— Потому что нам нужно пройти дальше, чтобы добраться до комнаты, а ты ничего не видишь.
— А ты видишь?
— Да, — просто сказал он.
Чёрт.
Наверно, это одна из особенностей драконов. И теперь, зная, что он меня видит, я расслабила руки и выражение лица. Быть искренней уже не казалось такой хорошей идеей, как тогда, когда я думала, что меня защищает темнота. Я неуверенно подняла левую руку, так как в правой всё ещё держала кинжал. Едва я перевела её на несколько сантиметров в сторону, как его пальцы, грубые и горячие, сомкнулись на моих.
Мальчик с тёмными волосами плачет навзрыд, стоя на коленях в огромной, холодной, пустой комнате. Его колени все в крови, пол вокруг стал красным. Пахнет железом и смертью. Перед ним, раскинувшись на полу, лежит прекрасная женщина с длинными серебристыми волосами. Разрез на её шее настолько глубокий, что голова почти отделена от тела.
Её глаза всё ещё открыты.
Он всё ещё чувствует на себе её взгляд.
Его переполняют боль и ярость, и что-то дикое внутри него просится наружу. Мрачный голос гулко звучит в его голове, точно зверь, рычащий изнутри. Это слишком для такого маленького ребёнка.
Мальчик хватается за голову. Он не может, не может… Если зверя выпустить, всё будет напрасно. Он дал обещания; так много, так много обещаний…
Ошеломлённая, я отдёрнула руку. Мэддокс не стал меня удерживать.
— Ладно. Тогда держись за мой пояс. Вот здесь…
Я почувствовала, как он потянули меня за рукав плаща, мои пальцы коснулись жёсткого края его пояса. Не говоря больше ни слова, он пошёл вперёд, и я старалась поспевать за ним.
То, что я только что увидела… Мне знакомы эти эмоции. Я всей душой сопереживала мальчику; меня не отпускало чувство, будто колени всё ещё мокрые, и к горлу подкатывала тошнота от приторного запаха крови.
Когда мы дошли до комнаты, Мэддокс попросил меня отпустить его. Я услышала, как он ходит туда-сюда, а потом как будто достаёт что-то из сумки. Несколько минут спустя он вернулся ко мне и снова взялся за край моего плаща, чтобы повести меня. Я не знала, как себя чувствовать: возмущаться тем, что он так со мной обращается, быть благодарной за то, что он уважает мои желания, даже не высказанные вслух, или злиться на себя за то, что я вот такая-сякая.
— Я разложил одеяла прямо у твоих ног.
Я села на них, радуясь, что мне не придётся ложиться на холодный каменный пол. Я уже достаточно замёрзла, а внутри дольмена было всё равно что снаружи. Каменные стены не только не удерживали тепло, но и было здесь что-то… Не злое, не негативное, просто что-то, что бродило по этому месту и не позволяло появиться теплу. Что-то, что заставляло темноту носиться из угла в угол, как собаку, гоняющуюся за лисой.