Я напрягла мозги, вспоминая, что я знаю о Бельтайне. Когда-то, при правлении Триады, было четыре священных праздника: Самайн, Имболк, Бельтайн и Лугнасад. Все они были запрещены после войны; одно упоминание о них каралось смертной казнью. Молва гласила, что Бельтайн Теутус запретил в первую очередь, как будто что-то в этой дате вызывало у него особую ненависть. Я задумалась, есть ли в библиотеке замка Сутарлан книги на эту тему.
— Вы празднуете начало выпаса скота? — предположила я. Если я правильно помнила, это было где-то между весной и летом. То есть впереди ещё два месяца, так что они начали подготовку довольно рано.
Обе мерроу рассмеялись, и я почувствовала, как по моему телу пробежала волна приятных мурашек. Их голоса, даже немного охрипшие от возраста, звучали так мелодично, что слушать их было одно удовольствие.
— Мы чествуем огонь, свет и размножение, — сказала Секвана, откидывая волосы через плечо и случайно окропляя меня каплями воды (по крайней мере, я надеялась, что это просто вода). Я заметила, что у неё нет ушей, а лишь гладкие отверстия.
— Вы имеете в виду сезон размножения животных?
Новый взрыв смеха.
— Я говорю о желаниях и страстях, которые есть в каждом из нас. — Пока я пыталась осмыслить её слова, коза таки оторвала кусок моего платья. — Мы благодарим природу за все её дары, за плоды и изобилие. Когда эта долина ещё не была проклята безумным богом, здесь разводили самый большой костёр, сидхи и люди со всего королевства приходили вместе прославлять жизнь.
Её подруга, Цето, вздохнула так печально, что маленький плавник, тянущийся по её черепу ото лба до затылка, приподнялся, раскрываясь.
— Я всё ещё помню, как мы обменивали речные жемчужины на яблоки. А теперь всё стало сводиться к этим отвратительным деньгам, грязному и мерзкому золоту.
Изумлённая, я оглядела Цето с ног до головы.
— Вы это помните? Вы тогда жили?
— Я была всего лишь мальком, но я не забыла те времена.
Секвана наклонилась ко мне.
— Она не помнит, где оставила своё нижнее бельё, но прекрасно помнит события пятисотлетней давности.
Я едва обратила внимание на слова Секваны, меня зацепило сказанное её подругой.
— Что такое яблоки?
Они снова рассмеялись, и я уже не была уверена, то ли они это делали по-доброму, то ли свысока, насмехаясь надо мной. Сердце нервно застучало, я невольно стала искать взгляд Мэддокса. Наши глаза встретились.
— Талтай!
Мальчик из постоялого двора бежал к нам с такой скоростью, что, завернув за угол, едва не упал, поскользнувшись. Мэддокс схватил его за плечи, чтобы тот не врезался в его ноги. Мальчик прошептал что-то ему на ухо, и на лице Мэддокса заиграла лёгкая улыбка.
— Ты молодец. Теперь можешь идти домой.
Мальчик фыркнул, как будто идея пойти домой была совершенно абсурдной, и снова убежал.
— До свидания, Цето! До свидания, Секвана! До свидания, sha'ha Мэддокса!
Дракон тихо выругался, мерроу же замерли с лентами в руках и уставились на меня. Их глаза без белков, были, мягко говоря, встревожены.
— Ну надо же, — произнесла Секвана.
— И я о том же. Ну надо же, — добавила Цето.
Не успела я и рта открыть, как Мэддокс встал рядом со мной.
— Пойдём, sliseag. Нам пора.
— Sliseag? — Секвана казалась потрясённой. — О чешуя королевы… Ну ты даёшь, парень!
Дракон чуть ли не выдернул стул из-под меня, чтобы я поскорее встала. Я передала ленты Секване, немного переживая, что моя работа была ужасной и ни на что не годилась.
— Вы знаете, что это значит? — прошептала я, не торопясь выпрямляться.
Мэддокс нетерпеливо махнул.
— Аланна.
Мерроу переглянулись и улыбнулись друг другу. Их улыбки, хоть и не выдавали ничего конкретного, заставили меня почувствовать себя маленькой девочкой, заходящей в комнату, где взрослые внезапно замолкают.
Секвана протянула мне руку с острыми ногтями и перепончатыми пальцами.
— Возвращайся на Бельтайн. У меня внук женится, надо как-то затмить воспоминания о войне.
Я приняла её руку после секундного колебания. Задержала дыхание, но вскоре поняла, что тьма не показала (или не захотела показывать) ничего страшного в этой пожилой женщине.
— Я постараюсь.
— Ты обязательно должна прийти. — Она притянула меня к себе и прошептала на ухо; её журчащий голос напомнил звук воды, ударяющейся о небольшие камни в реке. — Тогда мы расскажем тебе всё, что тебе будет интересно узнать.
Я едва поспевала за быстрыми шагами Мэддокса, направившегося в другую сторону деревни, туда, где находилась таверна матери Хигеля. С наступлением темноты у дверей повесили фонарики. Туман стелился по земле, обвивая наши ноги и расползаясь клочьями, когда мы проходили сквозь него. В воздухе витал сладковатый запах.