— Спокойно, девочка, ты разговариваешь с тем, кого меньше всех в Гибернии на свете интересуют пророчества и избранные дети. Идём. Поговорим, пока этот чурбан не проснулся.
Глава 21
Гиберния содрогнулась в тот день, когда Дикая Охота, воины-фианы и Дракон Ширр, вошли в «Узкий барабан». Хозяин таверны так и не оправился после этого.
Из запрещённой книги «Легенды и мифы»
Я шла за Фионном через рощу, спускаясь к озеру. Он безостановочно пил из бутылки, словно мучился ужасной жаждой, которую мог утолить только алкоголь. Я, скрестив руки, смотрела на кипарисы, и моё сердце сжималось от тревоги. Мне казалось, что за мной наблюдают. Нечто похожее я чувствовала в дольмене, как будто что-то ещё было в воздухе. Нечто неосязаемое, могущественное скользило по моей коже, давая понять, что я здесь нежеланная гостья.
Несколько раз я колебалась, подгоняемая тьмой, но, когда увидела конец рощи, всё же решилась. Протянув руку, я прикоснулась к коре одного из кипарисов.
С криком упала на колени. Рукой схватилась за грудь. Кончики пальцев жгло, как если бы я слишком долго держала лёд. Резкая боль пронзила руку. Тёмные пятна затуманили зрение, всё кружилось.
В какой-то момент чёрный палец ноги Фионна оказался рядом с моим коленом.
— Познакомилась с Голлом, да?
Я не могла ответить. Агония сковала горло. Фионн с любовью похлопал по кипарису, делая ещё один глоток из бутылки.
— Я говорил, что никогда не брошу вас на съедение стервятникам, и сдержал слово. В конце концов, единственное, с чем я не смогу смириться, единственное, что я не позволю забрать, это покой моих друзей. — Он икнул. — Вы были хорошими людьми, не получившими бессмертных даров, как я, но ваши души и сердца вечны. — Икнул. — Видите? Мои ногти так и не восстановились после всех похорон.
Я оперлась на руки и глубоко вдохнула. Волна боли вновь пронеслась от руки к кончикам пальцев, почти как если бы возвращалась в землю. Если в этом замешана какая-то магия, то вполне возможно, что мне не кажется.
Но это было похоже на смерть. Смерть, полную страданий, ненависти и отчаяния.
Что-то коснулось моего подбородка. Фионн поднял моё лицо, глядя с мрачным удовольствием.
— Знакомься, девочка, это фианы.
Я сглотнула, и тут до меня дошло. Кипарисы — священные деревья — были могилами. И под ними покоилось войско фианов. Разрушенное здание, должно быть, было их штабом — местом, где они тренировались, жили и куда приглашали дворы для решения конфликтов. Сообщество, полное храбрых и смелых мужчин и женщин, которые отказали Теутусу, когда тот обратился к ним за помощью на войне. Несмотря на то, что они были людьми и смертными, они сражались на стороне Триады.
И теперь они здесь.
По одному кипарису на каждого из фианов. Целый лес из них.
Я с трудом поднялась на ноги. Тьма продолжала тянуть меня в разные стороны, с любопытством, с настойчивостью, граничившей с отчаянием. Здесь было что-то, что притягивало её сверх меры, и отнюдь не озеро.
— Почему тут так много магии? — Я потёрла пальцы. Они внезапно стали очень чувствительными, как будто изрезанные. — Такое ощущение, что их оив…
— Настолько полон злобы, что вот уже пятьсот лет они не могут обрести покой? — закончил за меня он. Он снова пошёл вперед, повернувшись ко мне спиной. — Да, так бывает, когда у тебя отнимают всё, за что ты боролся, и потом топчут это у тебя на глазах.
Я держала руки поближе к телу, пока завершала переход через рощу. Во мне смешались уважение и страх к тому, что Фионн создал здесь. Он не просто похоронил своих товарищей: он сделал всё возможное, чтобы они не ушли насовсем. И жил рядом со всеми этими… я даже не знала, как это назвать. Это хуже, чем воспоминания. Это постоянная пытка.
Фионн поставил бутылку у подножия последнего кипариса, который стоял в некотором отдалении от остальных. Озеро находилось в пятидесяти метрах от серой, пустынной земли.
— Жди здесь, — буркнул он.
Я не стала возражать. Даже это расстояние уже было слишком опасным для меня, хотя я старательно не смотрела на островок. Особенно когда Фионн начал снимать с себя одежду по пути к озеру. Я разинула рот, увидев пару бледных ягодиц, и поспешила зажмуриться.
Я думала, что он просто притворяется безумцем, пока не услышала плеск воды. Я снова открыла глаза и увидела, как он без колебаний ныряет под воду. Я не знала, что меня больше удивляло: то, что он так рисковал своей жизнью, или то, что он умел плавать.
Но, конечно, он не мог умереть, и родился в то время, когда Муирдрис и Вах были безопасными.