Однако русские женщины по многим причинам не мечтали стать женами монголов. Русским полонянкам в Орде приходилось привыкать к непривычной пище («едят без разбора всякую падаль», как свидетельствовал Гильом (Виллем) де Рубрук) и тяготам кочевого быта. Оказавшаяся в наложницах или «вторых женах» русская женщина должна была подчиняться старшей жене аила (монгольской семьи). Русские красавицы учились «править повозками, ставить в них жилища и снимать их… приготовлять шкуры и сшивать их ниткой из жил… шить сандалии, башмаки и другое платье… Все женщины в татарском государстве должны были трудиться, как мужчины, в то время как последние отлучались на битву».
Некоторые другие монгольские обычаи также могли показаться оскорбительными для русских людей. Так во время приветствий, благопожеланий, испробования угощений у монгол полагалось надевать шапку, чтобы выразить почтение хозяевам. У русских же, наоборот, в таких случаях полагалось шапку снимать. Жест уважения кочевника казался русским людям оскорблением.
Шокирующей для русских была и «нечистоплотность» монголов. В условиях кочевой жизни и постоянной нехватки воды они очень редко мылись. А так как не хватало топлива, то пищу монголы готовили на кизяках – засушенном кале лошадей и коров. В результате от кочевников просто воняло. И русские, привыкшие регулярно париться в бане и топить печи душистыми дровами, не могли не морщиться, общаясь с монголами. И этим их оскорбляли.
В результате вполне нормальное, с точки зрения самого Чол-Хана, поведение как его самого, так и его ближайшего окружения, было воспринято тверичами как бесчестие и издевательство.
Последней каплей, приведшей к восстанию в Твери, был следующий эпизод: в день Успения Богородицы дьякон Дюдько повел рано утром молодую и здоровую кобылицу на водопой. Увидев красивую лошадь, татары кинулись ее отнимать. Дюдько, защищая свою собственность, начал драку с татарами, за него вступились прохожие тверичи. А затем татар начали бить по всему городу. Спасаясь от восставших, Чол-Хан со своими соратниками укрылся в княжеском дворце. Однако восставшие подожгли дворец, и Чол-Хан сгорел там вместе со всеми своими татарами. Затем разъяренная толпа набросилась и на гостей – ордынских купцов. Тверичи перебили их всех – кого посекли мечами, кого сожгли на кострах, а кого утопили в реке – Тверце. По одной версии, тверские князья поддержали восставший народ, а по другой – просто не смогли ему помешать.
Обратим внимание вот на что: Щелкан был убит не за то, что собираемая им дань была чересчур высока. Главной причиной, которая вызвала тверское восстание, было оскорбительное для русских поведение баскака. Деньги у «богатых посадских мужиков» еще были. По песне – они обратились к Щелкану с претензиями, принеся ему еще «злата-серебра и скатного жемчуга». Но баскак опять повел себя оскорбительно, теперь уже по отношению к челобитчикам: «Подарки принял от них, чести не воздал им», «зачванелся он, загорденелся» (возможно, просто одел шапку не вовремя), за что и был убит. По одному из летописных свидетельств – сожжен в княжьем дворце, по другому же – разорван на части возмущенной толпой, убит «всем миром». Потому и не нашли виноватого – «ни на ком не сыскалося» вины за его смерть.
Вот еще один показательный момент. В песне он отражения не нашел, но в летописи передан довольно четко – после баскаков гнев тверичей обратился на гостей – иноземных купцов. Дело в том, что откупщиками были именно иноземные купцы. Это они давали деньги на то, чтобы откупить у государства право на сбор дани. Возможно, сам Чол-Хан был лишь главой ордынского отряда, обеспечивавшего сбор дани и охрану купцов. Но даже если главным откупщиком тверской дани был сам Чол-Хан, вряд ли он лично собирал с каждого положенную мзду. Скорее всего, этим занимались его слуги и все те же иноземные купцы.
Тверское восстание хан Узбек не оставил безнаказанным. Вскоре после восстания последовал разгром Тверского княжества. Карательная армия, отправленная ханом на Тверь, состояла из татар – «Дюденьевой рати» и московских войск во главе с князем Иваном Калитой.
Иван Калита был ловким интриганом и верным слугой хана Узбека. Ни он, ни его войска, видимо, не испытывали особой жалости и родственных чувств к восставшим против татар твери-чам. Разгром и дискредитация Твери были желанной целью московского князя. Ведь Тверь была в этот период главным противником Москвы в борьбе за Владимирский великокняжеский стол, а стало быть, и за гегемонию в Северо-Восточной Руси. Тверь, сама по себе, была в начале XIV века сильнее, чем Москва. А ордынский хан признавался во всей Северо-Восточной Руси легитимным правителем. Даже в песне о Щелкане его именуют царем. Поэтому Иван Калита просто не мог не воспользоваться такой политической удачей, как антиордынское восстание в Твери.
ОРДЫНСКАЯ ДАНЬ
В начале XIV века Сарай был действительным политическим центром Золотой Орды. Власть ханов была еще крепка, и это для большинства населения Золотой Орды было несомненным благом. Процветала торговля, мирное население могло спокойно работать, не опасаясь постоянных междоусобиц и набегов. Средством политической борьбы были доносы и отравления, а не разорительные междоусобные войны. Титулы и привилегии в этот период князья добывали себе в столице Орды при помощи взяток и связей, а восстания, антитатарские и антикняжеские, были не таким уж частым явлением.
Однако Ивану Калите удалось не только отнять у тверских князей титул великого князя Владимирского. Он, пользуясь своими связями в Орде и, возможно, личным доверием хана Узбека, сумел изменить саму систему взимания дани с Руси. Дело в том, что до Ивана Калиты баскаками – откупщиками дани на Руси были ордынские князья и их помощники, а возможно, и их «спонсоры» – согдийские и еврейские купцы. Иноязычные, исповедовавшие другую религию, незнакомые с местными условиями и обычаями, они собирая на Руси дань, действовали как слоны в посудной лавке, что вызывало периодические антитатарские восстания. Поэтому, в конце концов, ордынские ханы сочли, что более целесообразно отдать право на сбор дани самим русским великим князьям. Прежняя схема сохранилась – русские князья вносили в ордынскую казну дань из собственных средств, покупая таким образом право на сбор ордынской дани со своей территории. Затем, пользуясь полученным правом, они собирали несколько большую сумму со своих подданных.
Возможно, такая схема была введена сразу после Тверского восстания. Или она существовала и ранее, но не была повсеместной. Бесспорно одно. В 1339 году Иван Калита «откупил» у хана Узбека право сбора дани в Орду с территории всей Руси. С тех пор баскаков на Русь из Орды не посылали. Естественно, что другие великие князья самостоятельно собирали дань со своих княжеств. Потом они, видимо, отправляли эти деньги в Москву. В годы «великой замятни», да и в годы размирия между Москвой и другими княжествами, великие князья Тверские и Рязанские, видимо, везли свою дань в Орду самостоятельно, а, возможно, и вовсе ее не платили.
Впрочем, любая из этих схем может быть подтверждена только косвенно. Как мы уже писали ранее, русские княжества XIV века не имели еще достаточно развитой бюрократической системы. А по отрывочным сведениям об ордынской дани, которые доходят до нас в летописях, с точностью восстановить порядок ее сбора и доставки в Орду пока не представляется возможным.
Однако получить какое-то представление о том, каким образом татарская дань распределялась между князьями и между отдельными феодальными владениями, мы можем, изучив духовную грамоту князя серпуховского и боровского Владимира Андреевича, написанную около 1401 – 1402 годов. Вот отрывок из этого документа: