Они ищут. Ищут доказательства. И судя по всему, вскоре время у них закончится. Задержать аристократа в столице без каких-либо доказательств можно на четыре часа. Правда, если будут доказательства, то и казнить его могут тоже в течение четырёх часов. Занятный закон Аронтира. Какая-никакая, но дань уважения знатным оказывается. А я сейчас вроде как голубокровный из побочной ветви Ксанта.
Так что от нечего делать попросту принялся тихо бормотать знакомую считалочку:
— Я решил ворон считать. Раз, два, три, четыре, пять…
Могильная тишина являлась ответом.
— Раз — ворона на столбе.
Тишина.
— Два — ворона на трубе.
Тишина.
— Три — устроила охоту на цикад.
Тишина стала менее гнетущей, и массивная тяжелая дверь беззвучно стала отворяться.
— Четыре — кормит воронят…
До пятой вороны я не успел добраться, потому как стальной пласт полностью отворился и внутрь камеры прошествовала Ивора Фиан в обществе знакомого судьи, а моя злорадная улыбка стала расцветать на глазах при взгляде на прибывших гостей.
Чудо это или нет, но старая сука пожирала меня глазами подобно дикому зверю, а судья хоть и желал выглядеть уверенным, но постоянно косился в сторону начальства.
— Давно не виделись, уважаемый Оримас, — хмыкнул добродушно я, специально игнорируя старую суку.
— Как погляжу, вы находитесь в прекрасном расположении духа, ваше благородие, — усмехнулся тепло Тареск, присаживаясь прямо напротив меня, пока гранд-инквизитор решила подпереть плечом дальний угол камеры. — Не поделитесь своим хорошим настроением?
Что ж, приступим. Хрен я вам позволю вертеть мной.
— Так подох один детоубийца, — пожал я плечами, обнажая зубы в широкой улыбке, а старая сука неуловимо напряглась, но дёрнувшийся мизинец выдал её с потрохами. — Сдох мой враг. Причем, если не ошибаюсь, весьма жутким образом. И поделом. Жаль, не знаю, кто его прикончил. Отправил бы цветы.
— Прикуси язык, сучен…
— Гранд-инквизитор! — вдруг повысил голос Оримас, не глядя перебивая начальницу. — Вы обещали…
— Знаю! — ощерилась свирепо старуха, но скрежет зубов я услышал отчетливый. — Продолжай!
— Прошу меня простить, ваше благородие, но не могли бы прекратить оскорблять почившего Норона?
— С чего бы это? — фыркну с наигранным изумлением я. — Подохла иерихонская мразь, которой я бы самолично вскрыл глотку собственными зубами, не будь у меня оружия.
— Потому какя́прошу вас, — с угрожающими нотками прошептал Оримас. — По-хорошему.
Честно сказать, я ожидал многого. Как-никак легендарный орден Инквизиторов, который печется о безопасности столицы четырёх пантеонов. Однако увиденное разочаровало, разгневало и в то же время развеселило. Разочаровало и развеселило настолько, что я против воли рассмеялся и через секунду мой смех превратился в хриплый гогот. Негативные эмоции просочились наружу против воли.
— По-хорошему, говоришь?..
— По-хорошему, говоришь?..
Слегка каркающий и хриплый с нотками издёвки, что смешалась с раздражением. Именно таким получился смех у парня. Словно этого было мало смех обратился хохотом и невольно сгорбившись, Ранкар Хаззак действительно чем-то стал напоминать силуэт старого каркающего ворона.
Тареску не нравился человек по прозвищу Хаззакский демон. Не понравился с первой их встречи у воздушной гавани. Дерзкий, непредсказуемый, циничный, не терпящий авторитетов, но и в то же время до абсурдного осторожный. От парня за версту разило злобой, и… инферийцами. К тому же Ранкар сам по одному изувеченному виду напоминал собой демона во плоти, будто потворствовал им. Оримас отчетливо чуял это, но доказательства отсутствовали. Абсолютно. Не имелось никакой причастности ни к демонопоклонничеству, ни к казни Норона. По всем отчетам и докладам лазутчиков аххес безвылазно находился в особняке и покинул его лишь утром, чтобы отбыть в академию за регалиями. Не помог даже обыск в поместье.
Впервые в жизни допрос преступника казался судье сущей пыткой. Характер и норов юноши отличался от огромного числа обычных негодяев. За сорок пять лет Оримас впервые попал в подобное затруднение. С одной стороны находился откровенный мерзавец, по которому плакала гильотина, с другой стороны находилась гранд-инквизитор и генерал Наказующих, которые желали крови, а над всей этой ситуации возвышался Сенат.
На памяти Тареска крутой нрав Иворы Фиан впервые вышел всему ордену инквизиторов боком. До сей поры она подавляла всех голой и несгибаемой мощью, а совет её прикрывал. Даже главы великих сил не могли устоять под её напором и крепким словцом. Но появился тот, кто разрушил обычный принцип ведения дел Харалужьей Девы, а за спиной у него имелись не менее влиятельные защитники. В глубине души судья сам не хотел того признавать, но в большей степени он винил не хохочущего юношу, что сидел перед ним, а Норона Фиана. Один юнец не рассчитал собственных сил, а расплачиваться теперь приходилось всему ордену Инквизиторов.