Голос Хаззака внезапно пробудил в душе нечто давным-давно омертвевшее и позабытое. Эмоцию, которую я скрывал ото всех. Даже от Бетала. Эмоция, которая порой не давала покоя. Мешала спать. Мешала здраво мыслить. Она вновь пробудилась. И я всеми фибрами души хотел от неё избавиться. Вытравливал как проклятие. Выжигал калёным железом. Вытравливал и выжигал сколько себя помню. Но по итогу так и не удавалось этого сделать. Те сны и кое-что еще не давало покоя.
Так вот на миг я поддался проклятой слабости. Всего-то и нужно было сделать шаг назад, присесть с тяжелым вздохом на парапет и во всём сознаться тому, кто хотел помочь. Просто поговорить. Точнее выговориться. О Терре. О моей жизни. Обо всех делах. О Пятой Династии. О Рунах. Об Альяне. О моей связи с демонами и о том, что я натворил сегодня.
Я действительно на миг размяк, но всего на крошечный миг. Вместо признания я сглотнул мерзкий ком, выдавил из себя кривую улыбку и тихо прошептал.
— Нет, наставник. Мне нечего вам сказать.
— Как знаешь, — печально усмехнулся Хаззак. — Тебя подбросить?
— Нет, наставник, — вновь повторил я, и сделав шаг назад, присел на парапет, тяжело выдохнул и отрицательно покачал головой. — Хочу немного пройтись в одиночестве…
Аххеский пантеон.
Андар. Твердыня великого дома Ксант.
Подземелья дворца. Минус третий уровень.
На всём пути до нужного места девушку сопровождал роскошный, но сдержанный стиль. Чтобы устроить подобное в глубинах твердыни имелась веская причина. Очень веская и уважительная. В данном крыле подземелий дворца всегда преобладала такая пустота. Ни охраны, ни лишних глаз, ни злых языков. Абсолютно ничего. Злые языки находились наверху, а тут только тишина и покой.
Как она и любила. Точнее любит.
Приглушенный цокот каблуков то и дело ударялся о стены подземного дворца и эхом, словно восточный скакун, мчался галопом вперед, предупреждая хозяйку владений о визите. А визиты являлись редкими. Весьма редкими. Лишь Кайса тут была любимым и званым гостем.
Через пару десятков метров интерьер резко начал меняться. На пути юной горгоны стало попадаться больше окаменевшего, хоть и скупого убранства. Даже воздух тут являлся более тяжелым и гнетущим. Остановиться девушке пришлось в конце крыла перед двустворчатыми риаритовыми вратами. На миг дочь Данакта замерла и попыталась состроить на лице приветливую и теплую усмешку, как она любила, но достичь такого вышло со вселенским трудом. Пересилив печаль и досаду, горгона тихо постучала и с заготовленной улыбкой шагнула вперед, открывая настежь двери.
— Я вхожу…
Первым бросился в глаза слабый полумрак. В образовавшемся полумраке удалось рассмотреть весьма скромную и отчасти скупую обстановку. Минимум вещей и максимум пространства. Вот только за такую «скупую» и «скромную» обстановку многие силы Вечного Ристалища могли ринуться в бой и развязать кровопролитную войну. Ведь всё, что окружало Кайсу, включая редкие предметы декора, все это было сотворено из чистейшего иллириума, харалуга и… риарита.
Находясь столь близко к риариту, любого одарённого и эссенциала тотчас бросало в дрожь и ужас, но Кайса гнала эти мысли и гиблые ощущения. Именно тут девушка чувствовала себя свободной. Ведь тут жила она.
Впереди замаячила дверь поменьше. Вход в спальню. В это время дня она отдыхала. Шаг Кайсы против воли ускорился и внутрь следующего помещения она не вошла, а практически впорхнула с той заготовленной радостной улыбкой.
— Здравствуй, мама…
Обстановка и интерьер в спальне показались еще более скромными. Лишь постель и единицы различных женских принадлежностей. Бессменным оставалось только одно: риарит. Стены, потолок, предметы, убранство… да даже постель и постельные принадлежности имели вкрапления риарита!
— Моя милая шипучка навестила свою жуткую мать.
Морриган Ксант. Великая госпожа. Вторая супруга Дракона Ксанта. Великое бедствие и в то же время великое спасение Андара в полусидячем положении лежала на постели. Необычайно длинные черно-серебристые волосы, которые малость подрагивали и неуловимо шипели при каждом слове женщины. Но в то же время они прикрывали её лицо, из-за чего невозможно было полностью рассмотреть его. Единственное, что виднелось из-под них, так это риаритовая повязка, которая плотно и крепко-накрепко прикрывала глаза. Хрупкий и в какой-то мере болезненный стан. Заметно бледный цвет кожи с лёгким изумрудным оттенком. Не глядя и не видя лица Морриган, можно было с уверенностью сказать, что когда-то она обладала разящей красотой. Но сейчас… сейчас всё изменилось. Отныне её красоту олицетворяла горячо любимая дочь и наследница.