— Рухнуть Небесам к полудню! Я напрочь позабыл о сыне хранителя.
— Не ты один, Илай, — угрюмо пробасил я, неспешно зашагав к центру арены. — Не ты один…
Аналогично поступил и Тар, но прежде чем двинуться вперед тот бросил взор в сторону иномирного лагеря. Не знаю, что он хотел там увидеть или же услышать. Поддержку или поцелуй в задницу от маменьки, кто знает… Но у меня имелись свои планы на данный бой.
— По моей команде, господа, — громко произнес Хелиос, глядя на нас обоих. — Жду честной схватки. Грязи на сегодня хватило.
— Прости, Хелс, но боя не будет, — спокойно отозвался я.
— О чем ты, Ранкар? — хмуро вопросил судья, не понимая моих слов. — К чему ты…
Я не стал дослушивать нравоучения отпрыска Иана и колко усмехнувшись, отвесил помрачневшему иномирцу издевательский поклон, а затем громко и во всеуслышание объявил, чем поверг в недовольство всех окружающих.
— Я признаю поражение…
Глава 8
Претендент и снова претендент…
— Я признаю поражение…
— Ранкар, ты уверен? — осведомился раздосадовано Хелиос. — Хорошенько подумай и… не забывайся.
— Уже подумал, — с наигранной безмятежностью на лице изрёк я.
— Ты хочешь меня оскорбить таким поступком? — с явным недовольством вопросил иномирец, встревая в беседу. — Это всего-навсего спарринг.
— Оскорбить? Вовсе нет, — покачал я отрицательно головой и развернувшись на месте, спокойно зашагал назад. — Бывший смертник неровня могущественному сыну хранителя. Да и какая разница, какой это спарринг — обычный или нет, — как можно громче заявил я, чтобы мои слова услышало как можно больше разумных. — Кто я, и кто ты? Ты сын хранителя, а я… вчерашний простолюдин.
Иного и быть не могло. Мои слова присутствующая знать приняла как данность.
На том вся беседа и завершилась. Я не стал смотреть на окружающих. Да и не хотел. Ничего нового там для себя не увижу. Мне глубоко насрать на чьё-то возмущение и негодование. Ранее я дал зарок, что при следующей нашей стычке что-нибудь отрежу иномирцу и от своих слов отступать не желаю.
Да… Хребет и слово.
— Победа за Зеантаром-Захаром Лазаревым младшим!..
— Влад так просто… сдался? — в полном замешательстве отозвался Марриуз, с вопросом глядя на хранителей и государя Российской Империи. — Почему? Да и… зачем? Неужели и вправду из-за того, что Тар сын хранителя?
— Хоть в этом он стался прежним, — печально улыбнулся Каберский, глядя в спину воспитанника.
— О чем ты, Бетал? — встревоженно поинтересовалась Прасковья.
— Влад привык держать своё слово и никогда не отступать от задуманного. « Хребет и слово». Он так всегда называл подобное, — пояснил старик. — Ранее он пообещал, что отрежет что-нибудь юному господину Тару и непременно это сделал бы. Признав поражение, он таким образом решил отсрочить данный момент. Что касательно их нынешних положений, то всё это ложь. Он намерено это сказал.
— Может быть оно и к лучшему, — с явным волнением изрекла Прасковья, переглядываясь с княгинями и с тревогой посматривая на мужа. — Я не хотела бы видеть, как наши сыновья рвут друг другу глотки.
— Всё настолько серьёзно? — растеряно осведомился Фларас. — Влад действительно мог навредить Тару?
— Всё гораздо хуже, чем вы можете себе представить, юный господин, — вновь подался в объяснения пожилой мужчина и все слушали его, затаив дыхание. — Из-за наложенных ограничений Влад не мог ранее отнять хоть чью-то жизнь. Но ныне он не тот, что прежде. Сейчас я не вижу уровня его способностей. Боюсь, если бы случилась битва не на жизнь, а насмерть, то Влад непременно попытался бы убить своего врага.
— Но ведь Тар ему не враг! — пораженно сглотнул полуальв не веря в услышанное. — Он… он его брат!
— В этом и проблема, — грустно вздохнул старик. — Для Влада сейчас все враги. Все мы! Изначально он к каждому встречному относится враждебно. Неважно как высоко сидит тот или иной человек. Неважно какую должность или какой силой тот обладает. Неважно кто стоит за спиной его врага… Он одиночка. Он мало кого опасается, а смерти не боится вовсе. Он ни во что не верит. Ему нечего терять. Нечего ценить. Некого любить. Даже если его схватят, то ему нечем пригрозить. Ведь у него никого и ничего нет. Он будет смеяться смерти в лицо. Аристократ будет стоять перед ним или же сам хранитель с оберегом, ему это совершенно неважно. В какой-то мере Влад беспредельно безумен и в то же время я никогда не встречал более здравомыслящего парня. В секунды глубокого отчаяния и безнадёги человек достигает губительной границы и такому человеку неважно, что с ним будет дальше. Будет он жить или же умрёт. Так вот мальчик постоянно находился на этой грани.