Абсурд? Полнейший абсурд! Но деваться отныне мне некуда. Буду сражаться за двух сраных интриганок, которые откровенно недолюбливали друг друга. Лишь Сущее ведает, что получится по итогу. Однако в одном нужно отдать должное Ианам. Всё, что случилось на спаррингах осталось в узком кругу сплетен. То, что некогда бывший смертник будет представлять двух великосветских благородных знало ограниченное количество лиц и информация не распространялась за дозволенные рамки.
Событий и вправду образовалось много. Многочисленная знать по-прежнему мусолила ту самую злополучную тему и спарринги. Кайса и Сиана до сих пор выясняли отношения после случившегося. Но видит Ярвир, если бы хоть кто-то из них вздумал подойти ко мне, то отправился в пешее приключение по самым сокровенным закоулкам Вечного Ристалища. На мою радость, ни одна из девиц так и не рискнула предъявить хоть какие-то недовольства.
— Ты не празднуешь? Почему?
Мягкий женский голос заставил невольно нахмуриться и повернувшись назад я встретился взглядом с Серинити.
— Ты не в больничной койке, — не остался я в долгу, отворачиваясь от горгоны и вновь опираясь на перила балкона. — Почему?
— А я уж думала, что твоя тётя шутила, — весело усмехнулась девица и сделав несколько шагов вперед, остановилась правее от меня. — Она сказала, что ты очень язвительный и замкнутый человек.
— Она и вправду пошутила, — отозвался я, пожимая беззаботно плечами. — Я в стократ хуже. Однако сомневаюсь, что ты прибыла сюда, чтобы обсудить мои моральные качества. Зачем пришла?
— Спасибо, — мягко изрекла горгона, уважительно склонив голову. — Спасибо, что вмешался, воспитанник Изувера.
— Не юли, — отмахнулся вяло я. — Ты не так слаба, как многие думают. Иначе Никта не назвала бы твоё имя для участия на Великой Сотне. Кассиану серьёзно повезло. Был уговор, и ты его придерживалась до конца. Просто тебе попался идиот, а не спарринг-партнёр.
— Я проиграла ему, — лукаво усмехнулась девица, озорно блеснув глазами.
— Ну да, — поморщился насмешливо я. — «Проиграла»… Теперь это так называется.
— Так или иначе, но спасибо тебе, воспитанник Изувера, — вновь повторила горгона, когда пауза затянулась, а я более чем явно стал намекать, что беседа окончена.
— Меня ты поблагодарила раньше, — невозмутимо отметил я, не отводя глаз от небесного свода. — Лучше благодари мою тётку.
— Имания Несмертная сказала, чтобы я отблагодарила тебя… — не осталась в долгу девица.
Вот же холера! Тётка в своём репертуаре.
— Со слов Илая ваша наместница оказалась весьма щедрой личностью, — выдохнул сухо я, намекая на затворничество её народа и на великодушный жест Никты. — Подобного достаточно.
— Да. Мне доложили о приглашении, — улыбнулась чуть шире горгона. — Когда ждать тебя с визитом? Для гостей у нас особый приём.
Особый приём? Звучит подозрительно.
— Сомневаюсь, что когда-нибудь у вас побываю, — честно признался я, пожимая плечами. — Дел невпроворот!
На миг образовалась гнетущая тишина, а брови собеседницы медленно поползи на лоб.
— Так просто отказываешься от посещения нашей твердыни? — изумилась горгона. — Ты вообще в курсе, что многие голубокровные спят и видят, чтобы попасть в Танебрис?
— Мне откровенно наплевать на мнение окружающих, Серинити, — спокойно изрёк я и, оторвав глаза от звездного небосвода, посмотрел на девушку, на которой вместо доспехов сегодня красовалось вечернее платье зеленого цвета, но выделялись не одеяния, а её губы с помадой изумрудного оттенка. — Глубоко наплевать…
Несколько мгновений на слегка бледном лице горгоны явственно читалось неприкрытое удивление, но затем та внезапно расплылась в загадочной улыбке.
— Не Серинити, а Рина, — чуть тише заключила она, обнажая белоснежные зубки, а зрачки девицы таинственно замерцали. — Друзья называют меня просто Рина.
Друзья? Вот уже сомневаюсь!
— Тогда не воспитанник Изувера, а Ранкар, — колко заметил я, слегка потирая глаза. — Просто Ранкар.
Впервые я осознал, что при прямом контакте с горгонами у меня начинают странно зудеть веки. Ранее я не придавал этому значения, но нечто подобное происходило и во время бесед с Кайсой. Неужели даёт о себе знать их родословная?
Для пущей уверенности пришлось покоситься на Серинити, но ничего опасного я не ощущал от неё. Да и протест продолжал упорно молчать. Причем я настолько увлёкся бездействием шестого чувства и собственным анализом, что не заметил её неуловимого шага, а затем та ни с того ни с сего одёрнула ворот моей рубашки и быстро поцеловала меня чуть ниже шеи.