Да, мы находились на границе Внешних и Средних земель. А они уже являлись опасным местом. Даже в относительно безопасной трёхкилометровой зоне мы пережили одно нападение нежити и одну атаку свихнувшихся гарпий, но отбиться от таких образин благодаря скорости и проворности ездовых зверей не составило никакого труда.
Путь от восточного аванпоста до лагеря Вакара Августа должен был занять три с половиной дня. Первые два дня прошли вполне спокойно и обыденно, а Гаммы я успел обнажить всего один раз. С парнями мы решили, что лучше пройти по самой границе Внешних и Средних земель, а когда дойдем до определенной зоны, там углубимся к нужной области запретных земель.
Пробираясь сквозь тернии и чащобу Фронтира, Грация чувствовала себя будто рыба в воде, потому как я отчетливо ощущал её радость и восторг на воле. Ни резкие уступы, ни опасные низины, ни крутые подъёмы не являлись преградой для могущественного чудовища Внешних земель. Путешествуя на спине грозной кошки, я в прямом смысле влюбился в обретенную питомицу. Не только я мог ощущать эмоции Грации, но и она мои, потому хищница отвечала мне полной взаимностью. Чем больше времени мы проводили вместе, тем сильнее крепла наша связь.
Однако взлёты и падения порой находятся слишком близко друг к другу. Как жизнь и смерть они ходят рука об руку. Ощутив на собственной шкуре нечто новое и необычайно приятное, я попросту утонул в подобном душевном равновесии. Я упивался каждым мгновением новообретенного чувства радости, потому как всеми фибрами нутра боялся, что извечные гнев, раздражение, ярость и злоба вскоре вернутся. Впервые в своей проклятой жизни я понял, что живу. Не выживаю, не существую, а именно просто живу и просто дышу. Просто живу и просто дышу как обычный человек. Груз сраной крови и грёбаного наследия медленно и верно сходил на нет.
Вот только я зря столь беспардонно отдался во власть этого глотка свежего воздуха. Очень зря…
Гром и молния ревели словно в последний раз. Тучи сгущались со страшной силой. На горизонте из-за непроглядной чащобы абсолютно отсутствовало какое-либо укрытие, поэтому пришлось располагаться в скалистой расщелине на небольшом возвышении, откуда открывался маломальский обзор на окрестные тернии.
— Привал, парни, — скомандовал негромко я и одобрительно похлопал Грацию по холке. — Ты умница, девочка. Дубль, на тебе сигнальные сети и массивы. Баламут, сооруди нам что-нибудь здравое над головой. Я пройдусь по округе.
За два прошедших дня, что Эйсон, что Илай стали понимать меня с полуслова. В ответ оба кивнули, и я на пару с Грацией осмотрел чащобу в радиусе километра. За последние сутки протест по какой-то причине всё чаще давал о себе знать. Он словно предупреждал о чем-то, но из-за наплыва доселе неизведанного спокойствия, я посчитал что таким образом шестое чувство реагирует на Внешние земли как на угрозу.
К привалу я возвратился через добрых полчаса, когда ночь уже властвовала над днём, а ливень вот-вот норовил сорваться с неба. К этому времени Эйсон успел возвести все защитные массивы и сети, а Илай, благодаря стихии земли, организовал над расщелиной нечто похожее на крышу, а также сотворил пару кроватей.
— Дубль, сколько нам до лагеря твоего отца? — осведомился сухо я, присаживаясь у полыхающего костра прямо напротив Аванона и посылом мысли отправляя Грацию в пространственный карман на отдых.
— В лучшем случае сутки, — тотчас отозвался Август, глядя на небо. — В худшем около полутора. Погода может ухудшить передвижение.
— Тогда предлагаю поспать, — слабо улыбнулся Илай с удобством устраиваясь у костра и закутываясь в плащ. — Я подежурю первым.
— Тогда я буду следующим, — спокойно отозвался я, падая на рукотворную постель голубокровного и невольно прикрыв веки, чуть тише добавил. — Дубль, поздравляю тебя. Ты станешь третьим.
— Уже понял, — весело проворчал Август, устраиваясь на каменную постель по соседству. — Доброй ночи, парни.
Как ни крути, но усталость брала своё, а веки в прямом смысле становились свинцовыми. Вначале я слышал лишь треск костра, через несколько минут к нему прибавился приятный аромат влаги, а вместе с подступившей влагой грянул убаюкивающий звук нескончаемого ливня.
Показалось, что миновала всего доля секунды. Одна единственная доля секунды. Сознание будто по мановению чужой воли всё глубже отдавалось в объятия Морфея. На задворках разума я начал понимать, что происходит нечто странное и необъяснимое. Не припомню, чтобы спал настолько беспробудным сном. Наоборот, мой сон всегда являлся беспокойным. Вот только вместе с безмятежным сном активизировался протест. Шестое чувство уже не кричало, а вопило об опасности. Протест пытался заставить действовать бренную плоть, но тело напрочь отказывалось подчинятся. Вот только после нескольких тщетных попыток подняться с каменного настила, я в прямом смысле ощутил нарастающую боль в правой руке. Вместе с болью начали проявляться очертания мира в виде скалистой стены расщелины, а вместе с размытым зрением в уши ворвался рык Грации. Кошка крепко-накрепко вцепилась в конечность и пыталась поднять меня на ноги.