Вот только гомону стало больше, когда парочка аборигенов заприметила меня и в один голос завопила.
— Ранкар!
Правда, оба тотчас притихли, когда краем глаза у основания исполинского дуба увидели зеленоглазую незнакомку.
— Просим прощение за вторжение, чтимая нимфа Жизни! — со всем уважением и галантностью поклонился ей Илай, ободрительно мне подмигивая и между делом хватая Августа за спину и вновь ныряя в кусты, но прежде, чем полностью исчезнуть, я заприметил в его глазах крупицы страха. — Мы вас оставим…
— Разговор много времени не займет, — со слабой улыбкой отозвалась младшее божество, благодарно кивая вслед обоим парням. — Пару минут, не больше. Вам нужно как можно быстрее покинуть мою долину.
— Непременно покинем, — раздался приглушенный голос Аванона из кустов. — Сразу же, как вы поговорите…
Во имя всего живого и мёртвого! Получается, она нимфа Жизни. Младшее божество. Я слышал, что они необычайная редкость на Альбарре. Неужели такие как она поселились во Внешних землях? Я также слышал, что они давным-давно основали некий круг из разнообразных нимф, который является самой загадочной независимой силой Альбарры. А изоляция от Внешнего у мира у них похлеще, чем у горгон. По слухам различных нимф насчитывается более двух десятков и все они являются младшими божествами из-за их редких возможностей и удивительного единения с природой и различными стихиями. Само собой, их влияние и мощь абсолютно несравнима с оберегами или же могущественными личностями Вечного Ристалища, но на всей Альбарре они пользуются огромным уважением.
Сила тех или иных нимф разнится из-за их чистоты крови. Если, к примеру, взять Лиаму Креамх, то она лишь второй или третий потомок истинной нимфы гор. Да, вероятнее всего, той самой, что некогда состояла в кругу. А вот мать Хаймона Аванона и бабка Илая по неподтвержденным данным является очень могущественной личностью. Ну а об Аркасе и говорить не стоит — свою мать он практически не помнит, но судя по способностям она либо была таким же дальним потомком, как Лиама, либо необычайно слабой.
— От тебя смердит смертью и кровью, — с толикой недовольства, сухо декларировала нимфа, медленно поднимаясь на ноги. — А хорошим или добрым человеком тебя очень сложно назвать. По крайней мере, не после того, что ты учинил в той долине.
Хм. Смердит, значит.
— Знаю, — отозвался нехотя я, загребая ладонями воду и без какого-либо страха утоляя жажду. — В любом случае я благодарен вам за спасение.
— Ты не просто пахнешь смертью. Ты настоящий вестник смерти и погибели, — вдруг продолжила вещать она будто ничего не слышала и неспешно приближаясь ко мне. — Ты пропитан ею с ног до головы. Как живой мертвец. Я чувствую это… Однако ты жив. Это объясняет почему она так сильно привязалась к тебе, — взгляд нимфы тотчас устремился на Грацию. — Оцелота не побоялась притащить тебя сюда, чтобы спасти остатки твоей жизни. Она нарушила мой…
— Да-да. Помню! — с холодком отозвался я, грубо перебивая нимфу и поддаваясь влиянию проклятого наследия из-за слов собеседницы. — Она нарушила твой запрет, чтобы спасти мою грёбаную тщедушную душонку! Не знаю, кто ты, но я искренне благодарен тебе и Грации. Благодарен от всего сердца. Но будь добра, избавь меня от…
Вот только следующие слова женщины заставили выпасть в глубочайший осадок.
— Благодарен от всего сердца, которого у тебя нет⁈ — колко отметила нимфа, глядя точно мне в глаза. — Я живу на этом свете очень долго, но ничего подобного еще не встречала. Кто ты таков на самом деле… Ранкар Хаззак?
Взгляд со скоростью света опустился в район груди, а сквозь лохмотья одежды начало проглядываться Сердце Опустошителя в виде серо-багровой воронки.
Что ж, она не только знает о Сердце, но еще и знает моё имя. А если видела она, то видел и Илай с Августом. Скверно!
— Ты знаешь, как зовут меня, но я не знаю, как зовут тебя, — попытался я увильнуть от её вопроса.
— Моё имя тебе ничего не даст, воспитанник Изувера, — ядовито заметила та. — Оно может принести тебе много проблем.
Похоже, Фронтир не так уж сильно отколот от Альбарры, раз она знает и такое. Или же это…
— Грация поведала обо мне?
— В какой-то мере это можно назвать правдой, — качнула та утвердительно головой, а я тяжело вздохнул и с толикой укора взглянул на удрученную питомицу.
Та всем своим видом выражала раскаяние и тревогу.
— Не стоит винить её, — пригрозила мне нимфа. — Неужели ты считаешь, что Внешние земли не следят за тем, что происходит на Вечном Ристалище? Я наслышана о тебе, Ранкар Хаззак.