Боюсь, что Бен Маркус, недостоверный автор этой книги, но более известный как мой бывший сын, может передать или структурировать моё вступление по своему усмотрению: аннотировать, сократить или вычеркнуть каждый мой комментарий. Ему будет принадлежать окончательная редакция этого так называемого введения в историю его семьи, и я не узнаю о её конечном виде, если только он не решит поделиться со мной тем, как он изуродовал и разотцовил меня ради собственной славы. Очевидно, он может переделать мою личность по своему усмотрению, полностью изменить мои слова или просто выбросить их, заменив теми заявлениями, которые он хотел бы, чтобы я сделал. Я не ставлю ему в вину ни одно из этих искажений и лишь предостерегаю внимательного и справедливого читателя быть всегда бдительным по отношению к его манипуляциям, помнить, что он — создание, если это так, неумеренно предвзятое и обиженное, по причинам, которые вскоре будут раскрыты, и несомненно, напуганное правдой, которую способен донести только отец. Учитывая, что я отцовствовал с предельной точностью, мне жаль, что всё так получилось. Я вполне допускаю, что даже это заявление будет опущено, поскольку оно может противоречить той героической роли, которую он, несомненно, провозгласит для себя, и в таком случае это прочтёшь только ты, Бен, мой тюремщик. Пожалуйста, позволь отцу сказать своё слово. Ты и так уже причинил достаточно вреда.
Мать Бена, которая прощается с читателем в конце книги, проявляет себя безжалостной сторонницей дисциплины молчания. Сам Бен, которого научили избегать всякого самовыражения, пытается представить строго утилитарный рассказ о своём воспитании, вплетая в него историю силентистского движения, исследование женских имён и руководство по молчаливому поведению, — и, тем не менее, не может не выразить своё горе. Он страдает в удушающей хватке Джейн Дарк и её приспешников.
Маркус создал роман-антиутопию в лучших традициях и с наложением иронии XXI века и ложной наивности. Его герой обучается вести свободное от эмоций существование, в то время как его отца насильно кормят языком в подземной камере. Подобно агрессивно-мистическим квиетистам XVII века, которые искали альтернативные способы общения с Богом, женщины силентистского движения реагируют на разочарования своего мира радикальными мерами, стремясь достичь «нулевого сердца» посредством болезненного отказа от движения. И звука. «Весь мир — место преступления», — говорят нам вначале. «Ветер убивает, когда [люди] двигаются — если человек перестанет двигаться, он перестанет убивать небо, и мир может начать восстанавливаться».
В отличие от сатир, которые ясно раскрывают основной мотив, эта книга не говорит, о чём думать — она напоминает, зачем это вообще нужно. В конечном итоге обнажаются не грани человеческого опыта, а зависимость этих граней (семьи, любви, истины, боли и удовольствия) от единственной вещи, которой мы постоянно не можем противостоять: языка. Маркус находит способ эмоционально рассказать об отрицании эмоций, и совершает ещё одно литературное достижение.
Как стилист и рассказчик, он извлекает трогательные истины из разрозненных деталей, снова переплетая несвязанные слова и сюжетные моменты так, чтобы они становились контринтуитивными. Однако «Женщины» — это не просто формально впечатляющий роман, он бросает новый свет на универсальную историю о семье, пытающейся примириться с общим чувством разочарования и обиды. Непосредственно в повествование Маркус вплетает семиотическую проблематику, приравнивая идеалы и реалии семейной жизни к скользкому пространству, разделяющему мысль, речь и смысл. В результате получилось повествование, в котором буквальное и образное сливаются в единую концепцию.
Постоянный возврат к одним и тем же образам, символам и темам свидетельствует о чёткой стратегии творческой разработки. О чём же пишет Маркус? Об отцах? О матерях и их глубоких, тёмных сердцах?
О сексуальности, верно? Это как-то связано с похожим на собаку Пэлом в «Женщинах» и с лужицей, которую Пэл оставляет в своей постели как приношение маленькому Бену Маркусу. Речь идёт о размножении — тихом ужасе сексуальности. О насильственном и животном характере полового акта и о кошмарах, которые приходят после соития.
Но ничего этого нет в мире, созданном Маркусом, этом аллегорическом подобии реальности.
Это мир, в котором тела, предметы, сердца и умы не имеют границ. Перегородки между любовью и ненавистью, человеком и машиной в лучшем случае проницаемы. Это большие книги с маленькими страницами о жизни, о ежедневных и даже ежечасных противоречиях, которыми являются семья, секс и даже дыхание. Каждый глоток воздуха грозит смертью, но почему-то вы знаете, что в конце концов он изменит ваши представления о себе и своём месте в этом жестоком и прекрасном мире. Но также это душераздирающие, умные и часто смешные книги о семейной жизни, сексуальности, феминизме, идентичности, смерти, языке и просто человечности. А кто может требовать большего от любого писателя?