ПЕРВАЯ ЗЕЛЕНЬ
Утверждение, что сад якобы уничтожен — не более чем трюк со стороны тех, кто желал бы пересадить его прочь из своих тюремных камер. Цветы и кустарники, истребляемые человеком, долгое время вели обособленное существование; остатки укромных мест, где они могли обитать, сметал надзиратель. Всякий, кто не оплакивал утрату первичных трав, был вынужден уйти во внутреннюю эмиграцию задолго до того, как с неба поступили первые семена: лишь гораздо позднее, когда, совпав с дикими травами и их тлением, стабилизировалась американская цветочная постель, садовая культура была скорректирована в соответствии с духом иллюстрированных тюремных книг средней полосы, которые мало в чём уступали эдикту вольного человека об ископаемом лесе, дорогах пустынной травы и вычурных божках-тюльпанах, надстроенных поверх домов и церквей в честь того, что поначалу представлялось щедрым небом. Вся ширь сада чахла по своему человеку, и было бы несправедливо упрекать редакторов House-Lock Press или реорганизаторов трофейных цветочных серий в том, что они в своё время прогибались под мужчину-садовника. Они были такими всегда, а их линия наименьшего сопротивления печатным семенам, что ими же изготавливались, без изменений продолжилась в линии наименьшего сопротивления Режиму Человека, среди семенных теорий которого, как заявил сам надзиратель, небесные узоры семян вольного человека ценились превыше всего. Это привело к фатальной токсичности. Луковицы, выпадавшие из окон тюремных камер, представляли собой разновидность нового воздушного цветения, нового лишь потому, что жертвоприношения очистили небо от пыльцы, чем способствовали плодородию воздуха, легко сопоставимому с плодородием самых изобильных почв. Чтобы тюрьма всецело помещалась внутри цветка, соответствующие боги потребовали нанесения полного, цветочного узора: Любой сад, созданный для жизни в широтах неба (и тем самым для мужских скоплений), должен проецировать мужской узор наверх. Воздушные татуировки предупреждали лишь тех мужчин, которые до сих пор избегали заточения, выкапывая все без исключения побеги семени бога. То, что узники называли уничтожением, на деле было продуманным исходом, предпринятым теми немногими, кто уцелел под садами. Любая попытка вернуть даже мельчайшее проявление неба требовала отравления корней, которого они добивались совместными дыхательными усилиями под самыми тяжёлыми из стеблей. Когда некоторые кустарники всё же рассыхались, открывая усеянные печатью мужских форм небеса, для тех, кто жил под студенистым тюремным буфером, подлинная тюремная кладка инкорпорировалась в движение цветов, пока сад боролся за выживание в условиях отравления. Каменные кустарники опали под тюремный настил. Тем, кто ещё назывался мужчинами, не оставалось ничего другого, кроме как украшать этот новый каменный свод, используя, разумеется, цветной воздух, получаемый от их совместных дыхательных усилий. Им они пятнали скалы изображениями себя самих и того немногого, что они знали. Но искажение этих фактов в пользу издательской индустрии тюрем, главной заботой которой является пересмотр первой посадки, не менее дико, чем бить своего деда по лицу за то, что он слегка приукрасил свой рассказ о речном городке, в котором вырос. Никакие уловки книжного стиля не изменят происхождение растений. Равно как и мужчины-садовники, которым по воздуху передан запрет на почитание того, что ныне в ещё меньшей степени, чем они сами, влияет на цветочную схему, поскольку это суждено реализовать единственному оставшемуся, справедливому богу.
БРАЙАН, ПРИГЛАШЁННЫЙ К ИЗЫСКАННОМУ КУШАНЬЮ
> брайан, приглашённый к изысканному кушанью — способ удержания путешественников на расстоянии. В большинстве случаев путешествие может предложить ряд возможностей для короткого сна; пробудившийся будет встречать путников, спящих или кормящихся. Ограничение Брайана в пище можно использовать для того, чтобы побудить путешественников спать или же просто оставаться в лежачем положении, пока Брайан не будет накормлен.
> Энергия путешественников поступает вертикально, через ступни; по причине чего спящий путешественник временно отрезан от этой подпитки, и Брайан остаётся голодным. Локомоция влечёт за собой сонливость, в дверном проёме вагона-ресторана возникает поле, называемое сомнальной зоной.
> Дихотомия между спящим и неспящим путешественником выходит за рамки состояний бдительности. Когда путешественник расположен вертикально, он будет испытывать сопротивление сомнального поля перед вагоном-рестораном из-за высокого содержания энергии, и внутри столовой возникнет положительный заряд, что позволит подать Брайану изысканное кушанье.