Но столь же очевидно было то, что войны выигрывались кровью сражавшихся в них солдат. Иногда единственным способом победить было пожертвовать всем.
— Быстрей, Аркон! — закричал он, когда вражеский командир, наконец, разрушил стену, отделявшую его от спасения.
Двор взорвался пламенем посыпавшихся вниз ракет. Загремели тяжелые болтеры, их огонь был безжалостно эффективным и смертоносным. Одна ракета угодила капитану Саламандр в плечо, развернув его, а следующая попала в нагрудник. От силы удара воин упал на колени. Вниз понеслась еще одна ракета, но Саламандра успел закрыться щитом. Отраженный снаряд полетел вглубь двора, где взорвался среди группы Ультрадесантников, которые залегли за невысоким уцелевшим укрытием.
Бесконечная буря огня затопила двор, и Рем ничего не слышал, кроме волнами прокатывающейся сквозь него какофонии звука. Он утратил контроль над ходом сражения, но смог бы восстановить его, если бы знал, что случилось с боевым лидером Саламандр.
Рем пополз по-пластунски вокруг «Носорога», то и дело задевая мусор. Отстрелянные гильзы, раздробленная кладка и тела. В ухе трещал и рявкал вокс: запросы о подкреплениях от ближайших отделений, перехваченные переговоры вражеских подразделений на пути к зданию, предупреждения пилотов «Громовых ястребов». Рем приглушил их, сосредоточившись на цели.
Достигнув края «Носорога», Вентан поднялся на колени. У него не оставалось времени взвесить все варианты или свериться с работой примарха, поэтому он стремительно вывернулся из-за гусеницы машины. Терминатор Саламандр уже поднялся на ноги, хотя визор Рема отображал многочисленные повреждения на его доспехах.
Наверное, боевой лидер Саламандр, почувствовав его присутствие, ибо тут же повернулся к нему. Рем уставился в его глаза, скрытые за линзами шлема. Вентан прицелился из болтера, и хотя перед ним была лишь оскалившаяся маска, ему казалось, будто он видит угольно-черную кожу и инфернально-красные глаза воина. Конечно, это было глупо, но на лицевом щитке воина было слабое место, чем опытный стрелок не преминул бы воспользоваться…
Рем нажал спусковой крючок, и болтер изверг снаряд. Оружие выстрелило со сверхзвуковой скоростью, но ему казалось, будто он может проследить за траекторией полета. Снаряд попал Саламандре прямо в лицо, и Рем увидел, как визор зарегистрировал убийство. Терминатор не рухнул: доспехи были слишком массивные, чтобы позволить своему обладателю упасть даже после смерти.
Рем выдохнул, перекатился на спину и расслабился после напряжения последнего боя. Пусть он и был одним из самых скоротечных, но в то же время оказался одним из самых сложных.
К зданию спускались «Громовые ястребы», словно падальщики, кружащие в преддверии пиршества.
Бой 314
Холодный ветер завывал в базальтовом ущелье, неся пыль с горных вершин Макрагга. Рем вдыхал запахи вечнозеленых растений высокогорья и прозрачных как хрусталь горных озер. Он сидел, низко наклонившись, за каменным дорожным указателем — трехметровым конусом из сложенных вместе кусков вулканической породы, который направлял путников на безопасные горные тропы, к воде и убежищу. Надписи, высеченные древней клинописью, которую понимали только рожденные на Макрагге, были непонятны даже для других обитателей Ультрамара.
Прошло много лет с тех пор, когда Рем, еще мальчик, шатаясь от истощения, бежал от одной такой пирамиды к другой, сражаясь за место в рядах Ультрадесантников. Из всех, кто вышел на тот последний забег, выжил только он. Остальные один за другим умирали от изнеможения, обезвоживания, срываясь с отвесных скал либо же погибая от лап крадущихся по утесам диких горных кошек, которые обитали в местных пещерах.
Когда Рем, пошатываясь, миновал бронзовые врата Крепости Геры, он был встречен капитаном Пендарроном, героем, который сражался рядом с Робаутом Жиллиманом в диких землях Иллириума еще до того, как Галан предал боевого короля Конора. Капитан подхватил его, отряхнул от пыли и отправил в апотекарион, кратким кивком указав, что он принят.
Детское воспоминание вызвало в душе теплую волну эндорфинов, но отрада была мимолетней. Это случилось в прошлой жизни, и теперь почти два века войны отделяли того мальчика от легионера-астартес, которым стал Рем. Впереди его ждали десятилетия тренировок, то были годы нескончаемого давления, страдания и, да, радости. Доказать, что он достоин стать Ультрадесантником, было для него величайшей честью. Вентан до сих пор помнил, с какой нескрываемой гордостью смотрела на него мать, когда он маршировал по улицам Макрагга в ослепительно синих боевых доспехах.
Он больше никогда не видел свою мать, но утрата трогала его не так глубоко, как следовало бы. Разум Рема изменяли бесчисленными способами, и хотя способность грустить и проявлять чувства ему оставили, Вентану требовалось немалое усилие, чтобы вызвать эмоции, связанные с прошлой, смертной жизнью.
От воспоминаний Рема отвлек треск вокс-сети, и, откинув мысли о прекрасных былых днях, он сосредоточился на мрачном настоящем. Текущая кампания была самой жестокой из всех, Сынам Гора всякий раз удавалось победить или переиграть их. В космосе флотам Магистра Войны удалось прорвать сторожевое охранение, корабли противника внезапно атаковали фланги, внося хаос в четкие боевые порядки Ультрадесантников.
Сыны Гора захватывали мир за миром. Тарентус, Масали и Квинтарн пали один за другим, утрата последнего особенно больно ударила по Рему, учитывая, что там 4-я рота сражалась с Саламандрами. Прандиум разрушили окончательно — опустошение, начатое Пожирателями Миров, довершили вирусной бомбардировкой, огненной бурей очистившей планету от всего живого. Теперь от Прандиума осталась лишь голая скала.
Иакс обстреляли зажигательными бомбами, превратив Сад Ультрамара в пепельную пустошь. Ни одна операция Магистра Войны не походила на предыдущую, и до Рема долетели слухи, будто планировщики в гранд-стратегиуме уже не знали, что ему противопоставить. Вентан отказывался верить в подобные сплетни. В писании примарха должен отыскаться способ отразить нападение на Ультрамар, просто он был слишком сложен и всеобъемлющ, чтобы его поняли смертные, даже с улучшенными когнитивными способностями, вроде легионеров-астартес.
До сих пор Робаут Жиллиман не проигрывал войн, не проиграет и эту.
Макрагг не может пасть.
Просто не может.
Вентан не знал, считать это неопровержимым фактом или надеждой.
Барка подполз к нему, стараясь не высовываться из-за выступающих камней, позади которых укрывалось подразделение 4-й роты. В тридцати метрах под ними извивалось серпантином ровное и жесткое дно ущелья. Он находился вдалеке от низин Крепости Геры, где велись основные бои, поэтому командование считало, что Магистр Войны наверняка попытается направить через эти ущелья войска для флангового обхода, чтобы открыть второй фронт против последнего бастиона Ультрадесантников.
Рота Вентана охраняла горные тропы, чтобы этого не произошло.
— Идут, — сказал Барка. — Бронетехника Сынов Гора, со спидерами и мотоциклами в авангарде. Отряд небольшой, но в горах за ним следуют и другие.
Это действительно было так, многочисленные подразделения 4-й роты следили за всеми тайными тропами.
— Насколько они разделены?
— Сильно, — ответил Барка. — Они торопятся. Танки продвигаются с трудом, а мотоциклы сбавили ход, чтобы не оторваться.
Рем выглянул в ущелье, как только до его слуха долетел рев вражеских машин, постепенно приближающихся к ловушке. Горы Макрагга представляли собой совершенно уникальную местность, на которой Сынами Гора прежде не приходилось сражаться. В прошлом здесь сгинуло немало врагов Макрагга. Сыны Гора не станут исключением.
— Слушай мою команду. Огонь открывать по приказу. Цели — ведущий и замыкающий танки. Когда колонна окажется в клещах, расстреливайте остальных.
— Принято, — сказал Барка, но Рем услышал в голосе сержанта нотку раздражения. Подобные действия 4-я рота отрабатывала множество раз, и ему не требовалось напоминать, как организовывать засаду. Рем в последний раз проверил болтер, а затем еще раз высунулся из-за скалы, окинув взглядом словно рассеченное ножом ущелье в скалах. Отсюда каньон просматривался до самого дна, а капитана скрывали из виду тени и чернота скалы.