— В ночь с субботы на воскресенье я должна проникнуть в тюрьму Тампль!
В голосе Като было столько уверенности, что любой бы понял: от своего решения она не отступится никогда!
Тут Като услышала какой-то шум в зале и вышла к посетителям.
— Что тут у вас стряслось? — спросила хозяйка.
— Убили! Старуху убили! Это Руссотта и Пакетта! Громче всех орали уличные девицы: они терпеть не могли подружек, завидуя их красоте и успехам у мужчин. В другом случае они бы и внимания не обратили на убийство, но сейчас старались вовсю, подняв невообразимый шум.
— Бедная старушка! — верещала одна девица. — Отвратительное убийство!
— Руссотта с Пакеттой мать родную не пожалеют, я всегда говорила! — вторила ей другая.
— В тюрьму их! — визжала третья.
Растерянные Руссотта и Пакетта рыдали и оправдывались.
— А ну, всем молчать! — крикнула Като. Тотчас же установилась тишина.
— Где убитая старуха? — спросила Като.
— На улице, как раз напротив входа… Какой ужас! Мне сейчас плохо будет! — ответила толстая белобрысая девица с глазами-щелочками. Она с ненавистью сверлила взглядом несчастных подружек, перепуганных неожиданно свалившимся на них страшным обвинением.
— Давай, Жанна, расскажи, как все было, — велела Като. Белобрысая девица уперла руки в боки и уверенно начала:
— Вышли мы из кабачка минут пять назад: я, Жак Безрукий, Дылда, Фифина-Солдатка и Леонарда. Не успели и шагу ступить, как Безрукий закричал: «Гляньте, там кто-то есть!». Фифина и говорит: «Пошли поглядим». Я тоже сказала: «Давайте посмотрим!». Мы и подошли, Жак Безрукий первый, а все за ним. Видим: Руссотта с Пакеттой склонились над старушкой и уж совсем ее задушили. Скажете, не так было?
— Так! Так! — закричали Леонарда, Дылда и Фифина-Солдатка.
— Врешь ты все! — возмутилась Руссотта. — Когда мы подошли, она уже мертвая была!
— Как же! Мертвая… Да она еще дергалась… Пакетта с Руссоттой рыдали и клялись, что случайно наткнулись в темноте на труп и хотели только посмотреть, нельзя ли с покойницы снять чего-нибудь хорошее.
— Врете! — орала Жанна. — Сейчас же пойду к прево! Давай со мной, Безрукий!
Като схватила Жанну за руку.
— Что раскричалась? Подумаешь, труп! — спокойно сказала хозяйка кабачка. — Экое дело, старушка умерла! Первый раз, что ли, покойника увидела? И что ты расскажешь прево? Если пойдешь, я ему сообщу про того сержанта, помнишь, он за тобой увязался, а потом пропал бесследно. Думаю, тут без твоего дружка Жака Безрукого не обошлось. Я про тебя много знаю, да и про всех вас…
Посетители кабачка затрепетали, а Като уверенно продолжала:
— Клянусь Богом, мне тут еще только прево не хватало! Пусть приходит: я ему такого порасскажу!
— Правильно Като говорит! — поддержал хозяйку кто-то из гостей. — Вечно эта Жанна врет…
Толстая Жанна перепугалась, раскаялась и заявила, что хотела просто пошутить, у нее, дескать, и в мыслях не было доносить на подружек. Все успокоились, двое воришек согласились унести труп подальше, чтобы подозрение в убийстве не пало на посетителей кабачка. Гости потихоньку разошлись. Собирались удалиться и Руссотта с Пакеттой, но Като их задержала:
— Не уходите! Мне с вами поговорить надо.
Хозяйка заперла двери и погасила огонь в зале, потом прошла с подружками в маленькую комнату.
— Значит, вы старуху не убивали? — строго спросила Като.
— Като, да как ты можешь так говорить?
— А я думаю, что это ваших рук дело, — сказала хозяйка. — И не плачьте, не отпирайтесь, ни к чему. Ваших рук дело, все сходится. И свидетели есть… Слышали, что говорила Жанна? Тише, тише, не ревите, я не выдам вас, сможем договориться…
Пакетта и Руссотта дрожали от страха и умоляюще смотрели на Като.
— Так вот, — продолжала та, — сделаете по-моему, ничего никому не скажу. Не послушаетесь, донесу на обеих. Выбирайте!
— Ты только скажи! Все сделаем! — взмолились подружки.
— В течение пяти дней вы будете делать то, что я скажу. Не бойтесь, ничего ужасного я вам не предлагаю.
— А что делать-то надо?
— Скажу, когда время придет. А пока вы останетесь здесь. Пять дней проживете у меня, на улицу носа не высовывать! Сами знаете, я кормлю хорошо и спать уложу на мягком.
— Все сделаем, Като. Никуда отсюда не двинемся…
— Вот и хорошо. Но, если до субботнего вечера хоть одна сбежит, донесу немедленно!
— А в субботу вечером?
— В субботу будете свободны; наряжу вас, как богатых горожанок, и отправляйтесь в свое удовольствие в тюрьму Тампль.