Я бы подумала, что мы встретились случайно, если бы точно не знала, что случай - самое рациональное событие в мире. Мне так спокойно лежалось у него на груди, под чужими взглядами и машинным ревом... Некоторых людей, которые каждое утро по дороге на работу приходят рассматривать мои чудеса, я знаю дольше, чем Саву.
Уже много дней я возвращаюсь в родительские стены, но не могу вернуться в родительские объятия. Бывает, мы сидим в гостиной, трое чужих людей, внимательно рассматривая друг друга. Со скрипом приходят мысли и слова, и кто-то, не выдержав напряжения, включает телевизор, предлагает испечь пирог или коротким звонком зовет в гости старую соседку. Мне страшно в собственных мыслях: их миллионы - миллионы диких лошадей, галопом несутся, не задерживаясь ни на минуту и только оставляя после себя облака пыли из-под копыт. А те послушные единицы из них, которые приходят плавно и сознательно, такие сильные и плавят даже металл, не говоря о моём мозге... А если им вздумается превращать людей в насекомых или насекомых в свиней? Или останавливать на лету самолеты? Или чьи-то сердца? Или полгода разгонять над городом облака, не пуская в него зиму? Или поднять над землей все гадкие дома и там же развеять их тоннами пыли? Или читать чужие мысли? Все до последнего проклятия, упреки, измены и планы? Или без конца лечить изношенные органы какого-нибудь старика - до бессмертия? Или изучить все языки в мире, спросить дорогу к вулкану в островного туземца и броситься прямо к земному ядру? Или поговорить с Богом? Спросить, к чему это все? А если Бог не похож на человека? И не захочет разговаривать? Или скажет, что все человеческое бытие - лишь биология с каплей амбиций примитивной формы сознания? Или познакомиться с дьяволом? И увидеть его в зеркале или в окне соседнего дома? Может быть, я уже знаю его?
Громкий сигнал поезда дал знать, что пора слезть с чужих колен. Отложив размышления на более удобный момент, я тихо сказала:
- Уже прошло...
Сава попытался заглянуть в мое лицо. Я подняла голову с его груди, выпрямилась и даже нашла в себе силы, чтобы улыбнуться.
- Хорошо. Потому что от этого шума едва у меня то же самое не началось.
Мы вместе робко засмеялись. Сава придержал меня за локоть, пока я несколько секунд испытывала на устойчивость свои ноги. Убедившись, что стою крепко и даже очень охотно, я первой двинулась на выход. Мне было спокойно чувствовать его шаги у себя за спиной. Будто самолет на взлетную полосу, он вывел меня на серый асфальт. Было бы лететь - туда, где никто не видит растерянности и тревоги, обдумывать появление утреннего гостя, собак с хоботом, Иешуа на осле и себя на кресте, но Сава уже заказывал для меня горячий травяной чайник и шоколадное печенье. В симпатичной сетевой кофейне было много людей, поэтому никто ни на кого не обращал внимания. Мои эмоции были интересными только светловолосому парню напротив. Одним лишь взглядом он качал, словно шторм, мою душу. "Только бы не вырвать" - подумала я, почувствовав, как от волнения вполне явно трясутся колени.
- Позволишь ли ты этим случайным посиделкам считаться свиданием? - спросил Сава осторожным тихим голосом.
- Если ты позволишь забыть обо всем, что произошло до этого, - мой смех смешался с отчаянием.
- Когда в вагоне позвали врача, я был обязан откликнуться. Хотя я не совсем врач, и частные случаи - не моя специальность. Не знаю, чего во мне было больше - удивление, радости или страха - когда в теле на полу я узнал тебя. И сейчас я должен спросить - что это все-таки было?
- Я просто немного устала, - я и сама не знала, что заставило меня отключиться от реальности три раза подряд. - А еще плохо спала и не позавтракала.
- Ничего не болит?
- Кроме раненного самолюбия, ничего...
- С этим можно жить, - Сава повеселел, и мы приступили к сладкому и горячему.
Когда потеплело внутри и снаружи, мы решили прогуляться извилистыми киевскими улицами.
Он много раз приезжал в Припять после нашей первой встречи. Искал меня глазами среди напуганных и заинтригованных туристов, а не найдя, просто дальше делал свою работу. Он был молодым ученым в Институте физики при Национальной академии наук Украины, исследовал влияние радиации на человека и окружающую среду и говорил, что более удачного времени и места для своего рождения не мог бы и представить. Он проводит в зоне отчуждения свои отпуска и выходные дни, потому что не считает кабинет местом для ученого. Он видел сотни медленных смертей и ждет тысячи новых. Говорит, что убийцы, более коварной, чем радиация, в жизни не встречал. Нервно смеется и быстро крутит головой, стряхивая тяжелые мысли, засовывает руки в карманы куртки, чтобы не заламывать себе пальцы. Интересуется мной. "Отвлекается" - думаю я, рассказываю байки с вымышленной жизни. Об обычном детстве, обычной школе, о курсах кройки и шитья. Еще о родителях, об уютной квартире и странной, как для обычного человека, работе. «Фокусница» - выпаливаю на высокой ноте и слежу за тем, как расширяются его зрачки и растягиваются в улыбке губы. «Серьезно? Покажешь что-нибудь?» - проверяет. «Не сейчас, я еще немного слаба» - разочаровываю я. Вокруг мигают светофоры, заставляя нервничать поочередно водителей и пешеходов, воют плохо припаркованные авто. Словно в ад, торопливо ныряют в подземку люди, удивляясь тем, кто в такое время идет смотреть кино. Я почти вижу, как крутится Земля. Кажется, моя жизнь вращается быстрее её, потому что осень так быстро меняет зима... Он улыбается - вот уже и лето. «Эй, а где делась весна?» - спрашиваю мысленно в себя и не могу поверить, что чувствую себя, как беспомощное малое дитя. Перед ним. Рядом с ним. Мне казалось, что подобное - не в моем стиле, с чьей-то чужой, плаксивой жизни. А я почти двадцать лет прожила сама, убивала животных и людей, выращивала пищу и закапывала свои страхи, слушалась небов и плавила руками металл, смотрела вниз на небо и вверх - в вулкан, одна лишь мысль относила меня к морю...или к маме, или к кому-то на подобии бога. Я умею слушать через бетонные стены чужие слова, но никак разберу, что за пьяный маскарад мыслей танцует во мне самой. Мы шли, и я знала точно - мы не чужие. Его светлые волосы (казалось, что мне должны нравиться брюнеты: возможно, испанцы или вовсе какие-то неумытые дикари) танцевало на ветру, и я улыбнулась, потому что оно как раз подходило моим мыслям - многочисленным, рассыпанным и непослушным змеям.