Я заткнула пальцами уши - так крепко, что ногти врезались в тонкую кожу. Это только добавило мне боли. Я ухватилась за огромный стол в надежде опрокинуть или хотя бы встряхнуть его, но мои руки лишь ласково легли на него - будто нежно поправляли невидимую кружевную итальянскую скатерть. Мое тело не слушалось меня. Незнакомые люди не слышали меня. Двенадцать четких монологов варили мой мозг в безумии и выпивали с меня жизнь.
Беседа не умолкала. Боль не ослабевала. Декорации не менялись. Языки не уставали. Они все одинаково громко и четко звучали в моей голове.
Я повернула голову влево на звонкий удар и крик. Высокий крепкий мужчина в грязных синих штанах и малой ему белой майке, сжав руку в кулак, бил по лицу своего соседа.
- Получай, бездельник, получай! - приговаривал он, нанося очередной удар. - Вот она - жизнь! Ни один костюмчик не спасет тебя от её реалий! Никакие деньги не прикроют тебе морду, когда обычный работяга будет лупить тебя! Ни одна грудастая девушка не бросится тебе силиконом между подбитых жалких глаз. Где твои быстрые тачки сейчас, а? Где твой прилизанный водитель? Почему никто не несет тебе виски в квадратном стакане? Почему ты не на Мальдивах с какой-то проституткой? Я познакомлю тебя с реальной жизнью! На! Скажи мне, как оно, а? Нравится? Отвечай! Где мои быстрые тачки? Где мой прилизанный водитель? Почему никто не несет мне виски в квадратном стакане? Почему я не на Мальдивах с какой-то проституткой? - уже рыдал мужчина и продолжал лупить тридцатилетнего симпатягу слева.
Но тому, похоже, было не до наказаний большой грязной руки. В перерывах между ударами, которые получал, он бил высокого, худого, хорошо выбритого и просто одетого мужчину примерно своего же возраста. Потирая непривыкшую к работе руку, красавчик дул на нее, мужественно принимал удар справа, стряхивал головой и неумело давал пощечину спокойному, как удав, соседу.
- Ты никто! Слышишь? Никто! Я не замечу тебя на улице, я не найму тебя даже своим прилизанными водителем, я не оставлю тебе чаевых в ресторане, я побрезгую переспать с твоей выцветшей от скуки женой, я не пропущу на перекрестке твой подбитый слева кредитный "Форд", но сегодня я вижу тебя, и ты меня бесишь, понимаешь? Одним своим присутствием бесишь! Что ты делал, когда отец бил меня головой о дубовый стол? Ел мамин борщ? Что ты выбрал, когда у меня не было выбора? Спорт, искусство, программирование, ничегонеделание? Чем ты рисковал в то утро, когда бабло едва не завесило больше, чем моя жизнь? Не успеть на распродажу бытовой техники? Сколько лет ты спишь со своей неприметной женой? Сто? Двести? Именно таким количеством баб я давился, чтобы забыть ту единственную, для которой я - лишь папин прихвостень. Я бы убил ее, я бы убил тех баб, я бы убил отца, я бы убил тебя, я бы убил себя, но боюсь тюрьмы и смерти. А ты и их не боишься, правда ведь? Всё же интереснее, чем твоя хлопотная ничтожная жизнь, да?
Он не забывал отклоняться назад - чтобы по-джентльменски пропустить удар своей жертвы своему обидчику.
Его пощечины не подходили ему - отчаянные и злые - астеничному и спокойному. Кажется, он вкладывал в каждую из них всю свою силу. Его скулы двигались вверх и вниз, словно звери, которые хотят вырваться из заключения. Он не боялся бить здоровяка и, похоже, не испытывал никакой обиды от ударов красавчика слева. Приняв свою очередную казнь, он длинной легкой рукой бил мужчину в майке по широкому лицу.
- Я тут немного встряхнул твой многолетний жир, неотесанный буйвол! Ты бы вдвое тоньше, если бы работал так много, как говоришь. Ты бы вдвое богаче, если бы работал так добросовестно, как говоришь. Но всей твоей силы - как в дикой лошади - без погонщика хватает только чтобы галопом скакать в поисках лучшей паши и более покорной кобылы. Моя говорит, что хотела бы, чтобы я быть таким, как ты - когда руки из нужного места и характер пропах запахом пота. Да чтобы она вечно нюхала таких, как ты - грязных, отвратительных, невежественных мужланов! Ты хотел бы ее? Я хотел бы избавиться от нее. И от матери с ее борщами, указаниями и планами на мою жизнь, на моих детей и на свою старость. Бери обеих! Тебя же они наверняка будут слушаться? Ты раздашь им лещей, как это я тебе, а уже вечером они наперебой будут встречать тебя с теплыми пампушками и свежим борщом, чтоб он скис! Он будет вытекать тебе даже из носа, а ты взамен всю жизнь будешь работать на их мелкие прихоти. Несправедливый бартер у этих баб - борщ на дом, пирог на шубу, салат на новый телефон... Я бы скорее сдох от голода или стал бы вот таким, как ты, от ежедневных хот-догов, если бы только унюхал хоть немного свободы вне этого бессмертного быта, требований и советов. Может, стоит стукнуть кулаком по столу, что скажешь? Научишь? Я никогда ничего, кроме тебя, не стукал! Может, и жену свою стукнуть? И мать? И детей - по два раза каждого? Чтобы разгребали как-то свои мелкие проблемы без меня? А я бы в это время и трубы научился чинить и кирпичи друг на друга класть, и унитаз прочищать! Что там еще возбуждает и успокаивает женщин? Неблагодарные суки! Неблагодарные суки! Неблагодарные суки!