- Мы когда-то виделись, Эмилия. Тебя привезли из Чернобыля, и я тогда не поверил ни единому твоему слову. От этого всего, знаешь, какими-то сказками несло. Не то что бы меня интересовало, если бы ты была наркоманкой там или что-то типа того... Это не моя специализация... И вообще - малолетние салаги в поисках экстрима - не моя специализация! Сократили, черт возьми, штат, а мне выгребай все из-под всех за те же копейки! - Лысый запнулся и дал себе несколько секунд, чтобы успокоиться и вернуться к нужной теме. - Но было тогда в тебе что-то такое, что не дало мне заснуть в ту ночь. Какая-то пугающая глубина в глазах, резкость в движениях, удивление от обычных вещей... И твои родители... Что за странные люди? Что за странная встреча? Что-то нечеловеческое было во всем этом, а я, знаешь ли, достаточно нечеловеческого видел на этой работе. Где твои родители сейчас, Эмилия? - неожиданно спросил Лысый.
- Я не знаю, - я не знала.
- Почему они не заявили о твоем похищение?
- Они не считают это похищением, - они не считали это похищением.
- Ладно... Такое возможно, учитывая шизоидно-религиозную истерию несчастных бедных людей. Сам иногда помолился бы за более высокую зарплату и меньших пробках на дорогах, но мужское достоинство не позволяет, - Лысый рассмеялся, и Белый - тоже.
- Ты знаешь, кто заявил о твоем исчезновении? - вернувшись к теме, спросил Лысый. Другой сидел молча, лишь изредка реагируя сдавленным смехом или глубоким вздохом - как будто все, что происходило, его абсолютно не интересовало.
Да, он сейчас сидел в глубоком светлом помещении напротив, пожалуй, за кофе, пожалуй, смущенный, возможно, напуган, ожидая момента встречи, в котором не будет лишних вопросов.
- Сава? - кивнула я за темное окно.
- Единственный в здравом уме, - подтвердил Лысый. - Видно, любит тебя - едва сиротой не сделал... Оксиморон какой-то вышел, да? - снова рассмеялся Лысый, добавив коллеге, что все же еще что-то помнит из школьной программы.
Что-то закололо в груди, хотя от предательств она давно задеревенела.
- Сиротой? - я боялась уточнений, но стремилась к ясности.
- Да! - Лысый развлекался, и я не могла его в этом упрекать. - Почти убил твоих родителей твой герой. И я не могу его в этом упрекать. Хотя чисто по-мужски - мать твою не стоило так трясти. Он выбил из них всю информацию, а затем самостоятельно следил за твоим соседом, святым отцом - ну и сволочь же он! Девок топчет как свободный петух - сразу после того, как жену в лоб поцелует, службу отправит и человека похитит. Почему именно ты, Эмилия? Чем ты ему так насолила? - посерьезнел Лысый.
- Это официальный допрос? - я не смогла собрать вместе все объяснения.
- Нет, официальный будет позже, когда ты немного придешь в себя, - сделав паузу, Лысый добавил: - Там труп сидел, Эмилия... Многодневный... За картами... Смердел уже. А те двое ходили вокруг, будто так и должно быть. Когда мы уложили их на пол, они в два голоса кричали, что это ты его убила. Это ты его убила?
- Я... - я призналась без колебаний, потому что его смерть была справедливой и необратимой, хотя и выбранной не им.
Лысый тяжело вздохнул и покачал головой. Он ждал другого ответа. Его коллега засуетился рядом со мной.
- Ты уверена в этом?
- Как в том, что вижу вас сейчас.
- Это проблема, Эмилия.
- Конечно! Похороны, слезы, может, неуплаченные долги - это всегда проблема, - согласилась я.
- Ты не поняла. Это твоя проблема, - Лысый сменил снисходительность на давление.
- Он был моей проблемой, когда был жив, - объяснила я не менее твердо.
- Он бил тебя?
- Нет.
- Он угрожал тебе?
- Нет.
- Он насиловал тебя?
- Нет.
- Это проблема, Эмилия! Проблема - уже кричал Лысый, а другой тихо шепнул "господи" себе под нос.
- Трое мужчин похитили меня из моего дома под немое разрешение моих родителей. Меня удерживали против моей воли в темном гараже, в закрытом авто и обвиняли во всех земных грехах, увидев во мне сатану и всех его демонов одновременно. Меня предупреждали о том, что я там сдохну. Я попыталась спастись, а этот парень стал единственным доступным мне ключом к свободе. Его смерть выбрали его собратья! Это Стефан променял его жизни на мой плен! Это он должен сидеть здесь и слушать о дикости своих поступков. Не я! Не я...
- Но ты жива... И почти здорова, - как-то разочарованно сказал Лысый. - Действия этих трех можно квалифицировать по десятку статей - от тяжелых до почти смешных. Их могут признать невменяемыми! На их сторону может стать церковь, а с ней - миллион ее слуг - и так убедительно, что целая страна будет требовать закончить то, что они начали. А ты убила парня! Убила! До конца убила, а не так, как тебя. Тебя будут судить! И если ты думаешь, что сможешь прикрыться самозащитой, то по лезвию ходишь! Как? Как мы её докажем?