- Пусть умрет та, кто принесла нам смерть! - закричал первый в своем шлеме, и строгий голос полился из динамиков на крайних домах. Толпа зааплодировала.
- Пусть не знает покоя на том свете та, кто принесла беспокойство в этот мир! - закричал другой, и толпа закричала с ним. Люди вокруг площади, обожженные и обессиленные, падали вниз, не в силах стоять и не в состоянии уйти, а счастливые матери с детьми на руках и ловкие старики вылезали на их тела, хлопая свободной ладонью себе по голым лбам.
- Последний шест для последней суки! - закричал третий, и толпа променяла последние капли разума на дикий экстаз. Плач и смех, боль и счастье, рев и пение заглушили барабанный бой.
Вдруг все трое проповедников посмотрели просто мне в глаза и криво улыбнулись - каждый в своем шлеме. Разве я здесь? Разве это не сон? Разве они видят меня? Разве они коснутся меня? Запах серы и пота ударил мне в нос, легкие сжались от грязного воздуха, а кожа затрещала от адской температуры. Я здесь... Шесть тяжелых рук вцепились в меня, и в несколько коротких шагов привели к металлической трубе. Первая цепь змеиными кругами обмотала мои ноги, второй цепью мне связали сзади руки и обвили талию, а третья цепь десять тесных раз сжала мою шею и щелкнула крюком за затылком. Толпа утихла. Вороны замолчали. Дети не плакали. Динамики не трещали. Облака спустились ниже. Оранжевый дым молча доедал своих первых жертв. Трое палачей стояли напротив.
- ПУСТЬ ПРИДЕТ НОВАЯ ЕРАААААА! - закричал один из них, и остальные эхом, раз за разом повторяли его слова, разрывая мои уши и мое сердце. Что-то острое и жгучее коснулось моих ног - огонь обнимал меня напоследок. Еще мгновение - и он был повсюду: гладил мои волосы, целовал мои губы, касался груди... Я не чувствовала боли и сквозь пелену огня смотрела, как толпа сбрасывает вверх руки и как бесконечной спиралью кружат вокруг меня вороны.
"Они уничтожат тебя. Они уничтожат тебя. Они уничтожат тебя" - кажется, я слышала, как кричали мне птицы прямо перед тем, как боль горячей лавиной раздавил мое сердце...
Холодная целебная вода ударила мне в лицо. Я пришла в себя на берегу Днепра, дрожа от холода и от страха. Волна ударила меня еще раз, и я окончательно опомнилась, откашливая воду с легких.
- Господи... Если ни сгоришь, так утонешь, - крикнул мне Клим, зная, как всегда, все тайное и, подбежав ко мне, принялся вытаскивать из реки мокрое напуганное тело.
Глава 21
На низком огне у приземистого дома, развалившись на самодельной проволочной сетке, пекся заяц. Я переоделась в одежду Клима, которая была почти вдвое мне велика, и села греться к огню. Клим принес мне травяной настойки на дне глубокой алюминиевой чашки и попросил выпить. Напиток пахнул спиртом и лесом... Горячей волной он обжег мне горло и теплым потоком, медленно и уверенно, опускался в желудок, сжигая меня изнутри.
Мысли рассеялись, будто сожженные поленья. Я видела свою ужасную смерть. Я видела ужасный мир и больных людей - все то, о чем предупреждал Красный. Я была причиной этому всему или была жертвой этого всего?
- Может ли рай стать адом? - заглянула я в прозрачные печальные глаза, что остановились напротив.
- Ты о том рае, где чистят себе перья ангелы или о том, где хлеб на ужин - роскошь? - прищурил Клим здоровый глаз.
Я засмеялась, но Клим, похоже, вполне серьезно ожидал уточнений.
- А разве рай - это не единственный абсолют? - переспросила я удивленно. Клим расхохотался так громко, что, кажется, задрожали многовековые ели вокруг.
- Что тебе рай - то мне смертельная скука! Он персональный, как и ад. Может ли жираф и белый медведь одинаково мечтать о лете?
- Но люди... Они одинаковые! Мы все одинаково мечтаем о бессмертии и холодном вине на берегу теплого моря, - не удержалась я от обобщений.
- Ты выблюешь в то море уже на второй месяц, пресытившись и вином, и шумом волн, и бесконечностью, - вздохнул Клим и, поднявшись, долил мне в чашку настойки из длинной бутылки, на дне которой купались ветви и листья. - Ты можешь добавить что-то и о любви, и о здоровье, и о деньгах... Но с этой жизнью кончают и влюбленные, и здоровые, и богатые... Природа так устроена, что не терпит застоя. Деревья становятся выше из года в год, зайцы ставятся проворнее из поколения в поколение, климат становится жестче от зимы к зиме... Все развивается или деградирует, но никогда не стоит на месте. Поэтому рай, как его рисуют - одинаковый и вечный - самое скучное и самое неприродное место во вселенной.