- Так у нас и есть ОББ - отдел борьбы с бандитизмом? - удивился я. Так или нет?
- Так, да не так. Сам видишь, чем занимаешься.
- Вижу, - сказал я. - Но ведь дежурство сегодня. И потом, бандиты небось не в парниках выводятся. Они, я полагаю, с другими всякими жуликами связаны, помельче...
Жеглов изогнул соболиную бровь:
- Ну-ка, ну-ка...
- Я к чему веду? - немного смущенно сказал я. - Ведь вот на фронте, скажем, артиллеристы, пехота, разведка, ну, и так далее - они в полном контакте действуют: артиллерия огоньку подбросит, пехота живой силой поддержит, разведка сведения доставит... А враг и там разнообразный - и мелочь всякая бывает, ну, вроде, скажем, карманников, и крупный зверь водится - например, помню, отборная егерская часть против нас стояла, действительно головорезы, их в одиночку, как говорится, голыми руками, не возьмешь.
Жеглов поставил ногу на стул, подтянул щегольский сапог, чтоб не морщил, одобрительно оглядел его, сказал:
- Ты вот представь, что тебя, вместо того чтобы за егерем-головорезом послать, в тыл за сапогами направили, а?..
- А что? И такое бывало, подобное, - невозмутимо сказал я. - Солдат без сапог не солдат - личный состав должен быть одет, обут, накормлен и так далее... Не все же на переднем крае геройствовать... Карманник, я так понимаю, он тоже людям здорово настроение портит.
- Ох и каша у тебя в голове! - ухмыльнулся Жеглов. - И главное, на всякий случай теория. На фронтовом, так сказать, опыте...
Я хотел возразить, но снова зазвонил телефон, и Жеглов, выслушав, объяснил собеседнику, не особенно стесняясь в выражениях, что тот звонит в МУР, который не то что игнорирует кражи голубей из отдельно взятых голубятен, а имеет некоторые свои, с п е ц и ф и ч е с к и е задачи по искоренению особо тяжких преступлений, тогда как отделения милиции на то и существуют, чтобы оперативно разбираться с фактами местного масштаба.
- ...А то вы скоро совсем мышей перестанете ловить.
- Жеглов искоса глянул на меня, и я понял, что лекция предназначалась главным образом мне. Рассудив, что еще успею вернуться к спорному вопросу, я спросил:
- Так что с "эмкой" Ляховского?
- А, с "эмкой"... Заехал он, значит, домой переодеться...
Дверь отворилась, заглянул дежурный:
- Жеглов, на выезд! Квартирная кража в Печатниковом переулке...
Закончили дела около трех часов ночи. Однако в коридорах управления людей не только не стало меньше, чем днем, но, пожалуй, суета еще усилилась. Во всех кабинетах горел свет, сновали туда и обратно сотрудники в форме и в штатском, конвойные милиционеры без конца водили задержанных воров, спекулянтов, изо всех дверей доносился булькающий гул голосов, а из крайнего кабинета раздавался истошный завывающий вопль грабителя Васьки Колодяги, симулирующего эпилептический припадок. Я был еще в дежурной части, когда привезли Колодягу и он начал заваривать волынку.
Я пошел в туалет, открыл водопроводный кран и долго с фырканьем и сопением умывался, и мне казалось, что ледяные струйки, стекающие за воротник, хоть немного смывают с меня невыносимый груз усталости сегодняшнего долгого дня.
Потом расчесал на пробор волосы - в зеркале они казались совсем светлыми, почти белыми, и дюралевая толстая расческа с трудом продиралась сквозь мои вихры, - утерся носовым платком и подошел к Жеглову.
Видать, даже его за последние двое суток притомило. Он сидел за своим столом, сосредоточенно глядя в какую-то бумагу, но со стороны казалось, будто написана она на иностранном языке - так напряженно всматривался он в текст, пытаясь проникнуть в непонятный смысл слов. Я подошел к столу, он поднял на меня ошалелые глаза, сказал:
- Все, Володя, конец, отправляйся спать. Завтра с утра ты мне понадобишься - молодым и свежим!
- А ты что?
- Вон на диване сейчас залягу. Мне в общежитие на Башиловку ехать нет смысла. А ты-то где живешь?
- На Сретенке.
- Молоток! Хорошо устроился.
- Пошли ко мне спать. Тут тебе и вздремнуть не дадут - вон гам какой стоит!
- Ну, на гам, допустим, мне наплевать с высокой колокольни. Кабы дали, я бы под этот гам часов тридцать и глаз не открыл. Но дома спать лучше. А у тебя душ есть?
- Есть. Да что толку - воду в колонке надо согревать.
- Это мне начхать, и холодной помоюсь. В общежитии неделю никакой воды нет. А на твоей жилплощади кто еще проживает?
- Я один, место есть. Выделю тебе шикарный диван.
Жеглов отворил сейф, достал оттуда и протянул мне три книжки:
- Возьми их и читай каждую свободную минуту - это сейчас твой университет. Вложи в них чистый лист бумаги и все, что тебе непонятно, записывай, потом спросишь. А коли дома читать будешь, хотя на это надежды мало, в тетрадочку конспектируй...
На дне сейфа он отыскал еще две плоские банки консервов, засунул в карманы пиджака и стал одеваться, а я листал книжечки. "Уголовный кодекс РСФСР", "Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР", "Криминалистика". Кодексы были небольшого формата, толстенькие, с бесчисленным количеством статей, и в каждой много пунктов и параграфов, я прямо ужаснулся при мысли, что все их надо выучить наизусть. В "Криминалистике" хоть, по крайней мере, было много картинок, но все они тоже были невеселые: фотографии повешенных, зарезанных, слепков следов, обрезков веревок и проводов, наверное висельных, изображения разных марок пистолетов, всевозможных ножей, кастетов, какие-то схемы и таблицы.
- Пошли? - спросил Жеглов. Я рассовал книжки по карманам и, направляясь к двери, сказал:
- Слушай-ка, Жеглов, неужели ты все это запомнил?
- Ну, более-менее запомнил - нам без этого никак нельзя. Закон точность любит:
на волосок сойдешь с него - кому-то серпом по шее резанешь.
- А ты где учился? Что закончил? Жеглов засмеялся:
- Девять классов и три коридора. Когда не курсы в институте заканчиваешь, а живые уголовные дела, то она - учеба - побыстрее движется. А вот разгребем с тобой эту шваль, накипь человеческую, тогда уж в институт пойдем, дипломированными юристами будем. Знаешь, как называется наша специальность?