На кухне громко звучало радио - черная тарелка репродуктора тонко позванивала, резонируя с высоким голосом Нины Пантелеевой, старательно вытягивавшей верха "Тальяночки". Надя, прижимая платок к опухшему от слез лицу, протянула руку, чтобы повернуть регулятор репродуктора. Неожиданно для себя я взял девушку за руку:
- Не надо, оставьте, Наденька, пусть все будет... это... как было..
В кухню заглянул Жеглов:
- Надюша, мне вас надо расспросить кой о чем...
Девушка покорно кивнула.
- Чем занималась ваша сестра?
Надя судорожно вздохнула, она изо всех сил старалась не плакать, но из глаз снова полились слезы.
- Ларочка была очень талантливая... Она мечтала стать актрисой... Ей после школы поступить в театральное училище не удалось, это знаете, как трудно... Но она занималась все время, брала уроки...
- И не работала?
- Нет, работала. Она устроилась в драмтеатр костюмершей, у нее ведь вкус прекрасный... Ну, и училась каждую свободную минуту... Все роли наизусть знала...
Я вспомнил трофейный фильм, который недавно видел: зловредная зазнавшаяся актриса, пользуясь своим влиянием, не допускает талантливую соперницу на сцену.
Но перекапризничала однажды и не пришла в театр. Режиссер вынужден был дать роль девушке, работающей в театре невесть кем - парикмахершей, что ли, - и та блестящей своей игрой покоряет всех: и труппу, и режиссера, и публику... Цветы, овации, злые слезы поверженной актрисы... Вот и эта бедняга мечтала, наверное, как однажды ее вызовут из костюмерной и попросят сыграть главную роль вместо заболевшей заслуженной артистки.
- А муж ее кто? - спросил Жеглов. Надя замялась:
- Видите ли... Они с мужем разошлись.
- Да? - вежливо переспросил Жеглов. - Почему?
- Как вам сказать... - пожала плечами Надя. - Женились по любви, три года жили душа в душу... а потом пошло как-то все вкривь и вкось.
- Ага, - кивнул Жеглов. - Так почему все-таки?
- Понимаете, сам он микробиолог, врач... Ну... не нравилось ему Ларочкино увлечение театром... то есть, по правде говоря, даже не совсем это...
- А что?
- Понимаете, театральная жизнь имеет свои законы... свою, ну, специфику, что ли... Спектакли кончаются поздно, часто ужины... цветы...
- Поклонники, - в тон ей сказал Жеглов. - Так, что ли?
- Ну, наверное... - неуверенно согласилась Надя. - Нет, вы не подумайте - ничего серьезного, но Илья Сергеевич не хотел понимать даже самого невинного флирта...
- М-да, ясно... - сказал Жеглов, а я прикинул, что даже легкий флирт мне лично тоже был бы не по душе.
- Ну вот, - продолжала девушка. - Начались ссоры, дошло до развода...
- Они развелись уже? - деловито спросил Жеглов.
- Нет, не успели. Понимаете, Ларочка не очень к этому стремилась, а Илья не настаивал, тем более... - Надя запнулась.
- Что "тем более"? - резко спросил Жеглов. - Вы поймите, Наденька, я ведь не из любопытства вас расспрашиваю. Мне-то лично все ихние дела ни к чему! Я хочу ясную картину иметь, чтобы поймать убийцу, понимаете?
- Понимаю" - растерянно сказала Надя. - Я ничего от вас не скрываю... Видите ли, Илья Сергеевич нашел другую женщину и хотел на ней жениться. А Ларочке это было неприятно, в общем, хотя она его и разлюбила, и разошлись они...
Из комнаты выглянул Иван Пасюк, увидел Жеглова, подошел:
- Глеб Георгиевич, от таку бумаженцию в бухаете найшов, подывытесь. - И протянул Жеглову листок из записной книжки. На листке торопливым почерком авторучкой было написано: "Лара! Почему не отвечаешь? Пора решить наконец наши вопросы. Неужели так некогда, или у тебя нет бумаги? Решай, иначе я сам все устрою..." И неразборчивая подпись.
Жеглов еще раз прочитал записку, аккуратно сложил ее и спрятал в планшет, кивнул Пасюку:
- Продолжайте. - И повернулся к Наде: - Так-так. Дальше.
- Да что дальше? Все, - вздохнула Надя.
- Вы кого-нибудь подозреваете? - спросил Жеглов.
- Нет, боже упаси! - воскликнула девушка, подняв к лицу, как бы защищаясь, руки.
- Кого же я могу подозревать?
- Ну, хотя бы Груздева Илью Сергеевича, - раздумчиво сказал Жеглов. Ведь, если я правильно вас понял, Лариса не давала ему развода, а он хотел жениться на другой... А?
- Что-о вы! - выдохнула с ужасом Наденька. - Илья Сергеевич хороший человек, он не способен на... такое!..
- Ну-у, разве так вот сразу скажешь, кто на что способен?.. Это вы еще в людях разбираетесь слабо... - протянул Жеглов, и я видел, как вцепились выпуклые коричневые глаза его в Наденькино лицо, как полыхнул в них огонек, уже раз виденный мною в Перовской слободке, когда брал Жеглов Шкандыбина, выстрелившего в соседа из ружья через окно... - У них, у Ларисы с Груздевым то есть, какие сложились отношения в последнее время?
- Отношения известно какие... - сказала Наденька медленно. - Известно, какие отношения, когда люди разводятся.
- Ну вот видите! - сказал Жеглов. - Значитца, так и запишем: плохие отношения.
Но Наденька почему-то заупрямилась, не соглашаясь с выводом Жеглова.
- Конечно, их отношения хорошими не назовешь, - сказала она. - Но Ларочка еще совсем недавно при мне говорила Ире - это приятельница ее по театру, - что интеллигентные люди и расходятся по-интеллигентному: тихо, мирно и вежливо. Илья Сергеевич деньги Ларочке давал, продукты, квартиру оплачивал...