Упав на колени, она выдохнула, глядя на место, куда исчезла уродливая полосатая голова.
Эпопеева не чувствовала триумфа от победы, она осознала, что просто в очередной раз удача улыбнулась ей, предварительно бросив на грань жизни и смерти. Дождь всё усиливался, подгоняемый холодными порывами ветра.
Повернув голову, она заметила брошенное в стороне белое тело.
Сначала Эльвира не верила, что это взаправду, и вовсе не сон, но жуткая картина перед глазами не исчезала. Изгоняющая не принимала этого, она отказывалась верить в то, что её единственный друг, которому она доверяла, покинул её.
Из последних сил она подползла к лошадиной голове и обхватила ее руками, гладя по мохнатым щекам и носу.
– Асик! Нет, не смей! Ты должен выжить! Ты же из другого мира!
Эльвира окинула взглядом тело с переломанным позвоночником и ногами, вырванными кусками мяса на животе и плече. Плоть иномирного коня мало чем отличалась от местных лошадей, разве другим оттенком, больше уходя в фиолетовый. Если не вглядываться. Но изгоняющая не могла не смотреть, это бы противоречило её природе.
Помимо сосудов, несущих кровь, были и другие переплетения, плохо заметные, но такие же плотные как кровеносная система…
– Из другого, — слабо просипел едо-тень.
– Ты жив? — Эльвира не верила своему счастью, пока Асириус не разомкнул глаза, полные холода и отчуждения.
– Как я могу тебе помочь? Ты сможешь поправиться? Я не знаю о вашей природе, но всё что угодно! Что я могу…
– Я не умру, — тихо перебил её едо-тень. — И ты даже можешь помочь, если захочешь.
– Конечно хочу, ты столько раз спасал меня я…
– Сначала я скажу то, что говорить не хотел. А потом ты сама решишь, — голос его, никогда не отличающийся дружелюбием, сейчас резал воздух ледяными лезвиями с особой жестокостью.
– Ладно, я поняла. Говори, — Эльвира прошлась рукой по носу и запустила пальцы в гриву, цвета спелой кукурузы.
– Повторюсь, мы не умираем окончательно. Даже останки можно воскресить, если будет соблюдено несколько условий.
– Так, и что ты хочешь этим мне сказать?
– Я говорю о цене моей жизни, не более, — едо-тень зажмурился и шумно выдохнул. — И если ты свою не знаешь, то сколько стоит моя, я точно могу сказать.
– Да говори уже! — с каждым словом разговор становился всё более напряжённым, Эльвира чувствовала, как между ними сгущается пространство.
– Я ел не птиц вовсе. Я пил их жизненную силу. Птиц и тех существ, что находились рядом. Да, ты правильно поняла, когда никого поблизости не было, приходилось обворовывать тебя. Не желая тебе зла, несколько месяцев твоей жизни я забрал.
– А как же… — в груди что-то сдавило. Эльвира идентифицировала это, как боль предательства.
– Забрать немного твоего времени, но позволить выжить в сложной ситуации — да, я делаю этот выбор довольно часто.
– Эйван об этом знает?
– Да, мы долго жили вместе. Я пил его, с его же позволения, ведь он бессмертен.
– И оборотень, зная, что я — нет, позволил тебе идти со мной?
– Именно так. Но ты выжила благодаря мне, правильно? Значит жертва была не напрасной. Ты думала… — Асириус зашипел, попытавшись приподняться, но голова бессильно упала на землю. — Ты думала, что сила в твоих неопытных руках, подобная мне, даётся просто так? Правило этого мира — расплата есть за всё. Твой фокус с утопленниками в земле, который ты «чисто случайно осознала» — тоже не подарок, ты это ещё поймёшь. А сейчас ты можешь принять правила этого мира и дать мне жизненной силы, или уйти. По-другому тут не бывает.
Эльвира смотрела на глубокие раны и молчала. Она чувствовала себя обманутой. Если бы она с самого начала знала о расплате в виде месяцев своей жизни — она бы поторопилась и рассталась с едо-тенью как можно скорее. Но мерзкая лошадь умолчала о тарифе на её использование. После этих слов она и вправду захотела бросить спутника. Пусть какая-нибудь бессмертная тварь лечит его, в самом деле! А ей на роду и так не написано в долгожителях быть, а тут такое!
– Забирай, — Эпопеева положила ладони на лошадиный нос. Едо-тень прищурился, приняв выбор, и его глаза засияли голубым. По невидимым сосудам, которые так заинтересовали Эльвиру, текла её жизнь. Едо-тень наполнялся ею до тех пор, пока раны на теле не затянулись, а кости не срослись.
– Видеть тебя не хочу больше, — Эльвира сорвала с седла рюкзак и плед и пошла в направлении от берега.