– Да, отец мой в духе, – ограничился отрок официальным ответом.
Мужчина гневно сверкнул глазами, но сдержался.
– Припади же к стопам Хранителей, дитя,– пропел настоятель елейным голосом.
Эразм сделал усилие над собой, и преклонил колени. Ему показалось, что по лицу духовника скользнула тень удовлетворенной улыбки.
– Братья мои, поможем же этому смиренному мирянину молитвой и советом?
Словно соткавшись из воздуха, братья в балахонах цвета осенней ряски, окружили алтарь с четырех сторон.
– Поможем, – эхом прокатилось под сводами.
Монах слева завел песнопение. Заунывный голос и тягучий ритм очень скоро начали навевать сон. Лишь только один певчий умолк, его роль взял на себя сосед. Потом, не дожидаясь окончания партии, включился третий Храмовник. Эразм прикрыл глаза и голоса, будто того и ждали, проникли в его голову. Они переплетались причудливо, обрывались и возникали вновь, сталкивались, перехлестывались, завязывались в сложные узлы. Сознание, подобно лодке на волнах, качалось на волнах звуков. А может быть оно стало мухой, попавшей опрометчиво в плетущуюся с четырех сторон паутину? Слух различал обрывки защитных и запретительных формул.
Наконец, речитативы смолкли, и юноша приподнял отяжелевшие веки.
– Вам больше не нужно бояться демонических сущностей, Эразм Эринийский.
Корино победоносно улыбнулся. И неожиданно стремительным движением сорвал интарсию с шеи претендента на престол. Эразм сделал слабую попытку воспротивиться, но сознание, не отойдя еще от транса, не слишком уверенно управляло телом.
– В амулетах волхвов прошлого необходимости нет.
Юноша проглотил комок в горле, обескураженный бесцеремонностью Храмовника.
– Всегда, когда вам понадобится помощь, умоляю вас не пренебрегать милостью святых Хранителей, мой сын!
Духовный отец осенил отрока круговым знамением. И снова поразил Эразма. Цепкие пальцы, только что рисовавшие благословенный знак, с силой вцепились в кругляш амулета. Миг, отрывистый треск поддавшейся усилию древесины, – и обломки амулета осыпались сухим дождем на мозаичный пол.
Дюжина дерзких ответов так и вертелась на языке, но Эразм, следуя предостережениям учителя лишь склонился в глубоком поклоне.
На пороге его ждал обеспокоенный наставник. Ученик, подхватив старика под локоть, увлек его за собой в первую попавшуюся узкую улочку. Юноша кратко пересказывая учителю произошедшее, едва не пропустил тихий голос, прозвучавший внутри:
– Что за цирк, парень?
Глава 6
Глава 6.
Звездочет сразу почуял неладное, стоило воспитаннику умолкнуть. Он лишь успел подхватить отрока за локоть и увлечь к обочине, до того, как знакомая уже жутковатая синь разлилась по радужке несчастного. Джи-у-Кер усилием воли взял себя в руки.
– Уважаемый,– старик обратился к демону, использовав первый пришедший на ум эпитет.
Тот вскинул голову, презрительно прищурившись, оценивающе оглядел ученого. Так дикий зверь оглядывает врага, до того, как броситься в атаку.
– Лорд, – попробовал подобрать ключ к занявшему место Эразма существу звездочет, – прошу простить мою неучтивость, но не могли бы вы научить меня, как к вам обращаться.
– Чётыгонишь, дедан? Где я?
Интуиция подсказала Джи-у-Керу что «четыгонишь» вряд ли являлось истинным именем демона. «Вероятнее всего ругательство. Или охранительное заклятье. Если б не второй, вполне осмысленный, вопрос, вообще можно принять за набор звуков»,– решил про себя ученый.
– Извините меня, пожалуйста. Вы находитесь в Вольтране, столице Равнинной Империи.
– В Вольтране,– механически повторил монстр голосом Эразма.– Мне это ничего не говорит. Почему все кругом такое… Такое… Странное!
Старик оглянулся по сторонам. Конечно же, в округе не было ничего странного. Самые захолустные виды, которых пруд пруди что на задворках столицы, что на главных улицах маленьких городков. Разве что покачивается, поскрипывая на ветру, ржавая вывеска сапожника. «И для кого он ее повесил, на заднем дворе?», – промелькнула шальная мысль.
– Могу ли я поинтересоваться, как называлось то место, в котором вы пребывали до… До появления в Вольтране?
Нежеланный гость продолжал затравлено оглядываться по сторонам.
– Тебе, старый, что за печаль? – подозрительно буравя звездочета взглядом, наконец, откликнулся он. – Никак решил подорваться на старости лет, где молочные реки да кисельные берега?
«С ним будет непросто, – разум ученого начал брать верх над эмоциями, готовясь собирать по листику колоду из новых, невиданных раньше карт, для грозящего стать самым сложным для расклада пасьянсом. – С другой стороны, как может себя чувствовать рыба, внезапно выдернутая из воды? Плыла себе по течению, никого не трогала…»