– За что?
– Канцлер, хоть и содержит при себе небольшую армию магов, все же не заинтересован портить отношения с Братством. И не может признать права других владетелей заниматься чародейством. Но, отлучение от двора, наверняка, не будет для Вас тяжким ударом, мой господин.
Наставник произнес слова с легкой улыбкой, и Эразм искренне обрадовался, увидев перед собой старого учителя прежним.
– А что же курьеры?
– Я их убедил отправиться в обратную дорогу. Хоть они и настаивали на том, чтобы передать это вам лично!
Звездочет извлек из широкого рукава свиток и передал юноше. Тот, сломав печать, быстро пробежал глазами послание.
– Все, как мы и ожидали, – сухо отозвался он, завершив чтение. – Вечером нужно трогаться в путь. Ну а пока я бы не отказался от завтрака!
– Непременно! Но все-таки. Не могу не спросить. Как вы себя ощущаете?
– Превосходно! Если кто-то из небожителей и вселился в меня, то ведет он себя с истинно ангельской благовоспитанностью, – рассмеялся владелец замка.
– Халид сказал перед отъездом, что Вас вряд ли побеспокоит временный жилец. Он позаботился об том, чтоб дух пришельца не просыпался. Но на всякий случай…, – Джи-у-Кер протянул ученику амулет. На тонкой серебряной цепочке висела интарсия, изображавшая сову с янтарными глазами.
– Искусная работа, – рассеяно похвалил юноша, принимая подарок, – но как же ваш друг? Разве он не должен быть рядом с нами?
– Халид отбыл в столицу. И мы с ним встретимся уже в Вольтране. А сейчас нас ждет отменный завтрак. Бедолага Фрис был сам не свой, пока вы изволили… отдыхать от дел. Старик не выходил с кухни, и, похоже, едва не довел до обморока повара своими придирками. Грех будет не оценить пищу, в которую вложено столько старания!
– Вы как всегда правы, наставник!
И юноша, подхватив под локоть ментора, увлек того к столу.
Часы, последовавшие за трапезой, пролетели в подготовке к путешествию. Фрис суетился, подгоняя слуг, а перед самым отъездом даже расплакался, прощаясь с господином. После обеда карета, запряженная четверкой гнедых, тронулась в дорогу. Короткий отрезок пути от замка до города прошел в молчании. Джи-у-Кер даже успел задремать, и пробудился от цокота копыт по мостовой. К удивлению Эразма, время от времени украдкой поднимавшего уголок занавески, его поездка не составила тайны для горожан. Добрая половина обывателей стояла по обеим сторонам улиц. Мужчины переговаривались вполголоса и покачивали головами, женщины украдкой подносили платки к глазам.
«Неужели они любят меня? – подумалось молодому человеку. – Или просто опасаются неизвестности? Поместье Эриниев лакомый кусок, и надолго не останется невостребованным. При мне эти люди имели работу на полях и виноградниках, умеренную денежную повинность и благосклонное невмешательство господина в дела подданных. Правда, они платили той же монетой. В мирное время связь феодалов и вассалов обычно ослабевает. Крестьянам и ремесленникам ни к чему бежать прятаться за прочные стены замка. Солдаты живут со своими семьями, ходят на заре к морю, ловят рыбу, приторговывая потихоньку ежедневным уловом на рынке. Народ перестает замечать, что ему нужна власть, решая свои споры на площадях, где луженая глотка заменяет и отвагу, и мудрость. Хвала светлым богам, что жители Эр-дзума осмотрительнее своих соплеменников. Они не покушаются на авторитет рода Эриниев. Эразм лишний раз не тревожит их жужжащий улей. Но это вчера. Что ждет их всех завтра – загадка. Поэтому люди толпятся на улицах. Поэтому мужчины встревожено, а женщины печально, провожают карету с гербом Эриниев на дверце».
К ночи, как и рассчитывали, добрались до постоялого двора. Два телохранителя пошли договариваться с владельцем заведения о ночлеге, а двое других угрюмо прохаживались по двору, готовые ринуться на защиту своего господина. Довольно просторная угловая комната с двумя кроватями вполне устроила не привыкшего к особым роскошеством аристократа. Несколько смутили, правда, солдаты, которые расположились здесь же, исполняя свой долг постоянного бдения за жизнью господина. Пару раз юному Эринию пришлось, не вставая с ложа, лягнуть в бок густо храпевшего блюстителя хозяйского благополучия, но в остальном ночь прошла спокойно. Лишь под утро Эразма посетил странный, необъяснимый сон. Он видел в нем коренастого мужчину, бредущего вдоль стены. Волосы мужчины была коротко и идеально ровно стрижены. Совсем как у Храмовников. Но незнакомец явно не принадлежал к Братству. Крепкие руки покрывал цветной рисунок. Эразм видел однажды такой у шамана северных варваров. И знал, что узор, наносимый рыбьей костью, остается под кожей на всю жизнь. Но ночной гость не был и шаманом. Шею визитера украшала толстая цепь, приличествующая дородному купцу. Но не было ни шубы на плечах, ни широкого плетеного пояса. Одежды вообще было не более чем на нищем. Широкие красные штаны с лампасом сидели мешковато, а вот странная безрукавка в поперечную бело-синюю полоску, напротив, плотно облегала, оставляя обнаженными загорелые плечи. Бредя вдоль преграды, мужчина непрерывно извергал проклятья, но силы его колдовства, видимо каждый раз оказывалось недостаточно, чтобы пробить препятствие. Вот он остановился. Развернулся всем телом к стене. Поднял руки с непривычно широко разведенными в стороны кончиками больших и. указательных пальцев. И разразился длиннющей тирадой на совершенно чуждом миру Эразма языке. Несмотря на всю бездну, разделяющую их, Эразму вдруг показалось, что он уловил общий смысл сказанного! А еще он отметил, как безвольно прилегают к ладони незнакомца безымянные и средние пальцы. «Несчастный, верно, схватился за клинок захватчика, уже занесенный для удара». Во сне Эразму стало жаль искалеченного воина, и он представил калитку в этой бесконечной ограде. И с удивлением понял, что голос в голове утих. Мужчина ошарашено смотрел прямо перед собой. На возникшую внезапно в стене дверь. Бродяга задрал голову вверх и Эразм поразился, небесно-голубому цвету глаз незнакомца. Юноша будто парил над этим человеком. И вполне отчетливо различил, как губы, только что осквернявшие окрестности жуткими ругательствами, отчетливо произнесли: «Спасибо, господи!».