— Зато наслышана.
— Ну, слухи — они и есть слухи…
— Хорошо. Если вы так просите, то поговорю я с вашим больным. Но предупреждаю сразу: одна я к нему не пойду. Только со своим другом.
— Зачем такие сложности? Да и моему больному вряд ли может понравиться подобное вторжение…
— Зато это нравится мне. Знаете, судя по тому, что донеслось до моих ушей, к вашему больному просто так, в одиночку, лучше не заглядывать.
— Люди несправедливы и жестоки…
— Насчет этого утверждения я с вами не спорю. Итак, что вы решили? Я имею в виду то, что я пойду к вашему больному лишь в том случае, если буду не одна, а в сопровождении человека, которого хорошо знаю. Кстати, а маркиз Д'Дарпиан знает, что его сын хотел меня видеть? Мы с этим высокородным господином расстались совсем недавно, и без особо приятных воспоминаний друг о друге.
— Разумеется, маркиз знает о том, что его сын хотел бы вас увидеть, и господин Релинар не стал препятствовать этому желанию. Да и я совсем не против вашего посещения. С одной стороны, конечно, Релар еще очень и очень слаб, и ему нужен полный покой, а с другой стороны… Я уже давно отметил, что если выполняются все просьбы больных, то выздоровление идет куда быстрее. Что касается вашего сопровождающего… Ну, если вы настаиваете, то я не против присутствия этого молодого человека.
— Настаиваю. Что-то не нравится мне ни этот поселок, ни те, кто в нем сейчас командует.
— В чем-то я вас понимаю.
— Тогда договорились. Если я не ошибаюсь, то ваш больной находится за этой дверью, возле которой мы и стоим?
— Да, Релар здесь. Лучше бы его, конечно, доставить домой, там лечение мальчика пойдет успешнее. В вашей стране, кажется, говорят, что дома и стены помогают… Только вот как юношу доставить до их особняка, не ухудшив при этом его состояния — ума не приложу!.. Вы поговорите с Реларом, только недолго, и, пожалуйста, не тревожьте его. И, пожалуйста, не спорьте с ним, и не возражайте ни в чем…
— Это уж как получится…
— И по возможности сократите ваш визит настолько, насколько сможете.
— Уважаемый Лил-Ан, можно подумать, будто я пришла сюда по собственному желанию. Запомните: мне от вашего больного ничего не нужно. Будь моя воля, я бы к нему и близко не подошла!
Лекарь лишь вздохнул, и открыл дверь, приглашая нас войти, а потом и сам зашел вслед за нами, плотно прикрыв дверь. Как видно, не хочет, чтоб даже обрывки нашего разговора донеслись до охранника.
Небольшая служебная комнатка, где на невесть откуда взявшейся кровати застеленной дорогим шелковым бельем (ну надо же!) лежал тот самый парнишка, которого я видела вчера корчащимся от боли на залитой кровью земле. Сейчас сын маркиза выглядит куда лучше, хотя после вчерашнего осунулся и побледнел. Должна сказать, привлекательный парнишка, похож на своего отца. Сейчас неподвижно лежит с закрытыми глазами, ровно дыша. Может, спит? Я всмотрелась в него чуть внимательней, потрогала безвольно лежащую руку… Надо же, сил и здоровья у парня хватит на двоих. И процесс восстановления идет просто замечательно: как видно, я вчера немного перестаралась и влила в парня слишком много своих сил. Да, пожалуй, тут я немного не рассчитала, что, вообще-то, понятно — торопилась, боялась не успеть… Но если излечение и дальше пойдет такими темпами, то больного вскоре можно будет перевозить отсюда в другое место. Правда, неясно, куда именно его везти: в родной дом или в тюремный лазарет… В этот момент парень открыл глаза и посмотрел на меня. Взгляд чистый, без намека на раскаяние…
— Пришла? Я твои глаза запомнил… Они красивые… Но почему ты так долго шла? Я очень не люблю ждать…
Надо же, какой здоровый организм! Только вчера этот парень получил тяжелейшую рану, а сегодня уже может разговаривать!
— А с какой это радости я должна была бежать сюда со всех ног? Только лишь оттого, что ты ранен? Но если помнишь, это именно ваша теплая компания напала на нас!
— Помню… Вчера, та схватка на мечах… Нечестно…
— Рада, что ты это осознаешь и понимаешь то, что с тобой произошло. И раскаиваешься в том, как вы хотели поступить с нами.
— Конечно, понимаю… И все помню… Все… Так бить нельзя… Это нечестно… Он не дал мне возможности нанести удар…
— Погоди, я не понимаю, о чем идет речь… Что ты имеешь в виду?
— Тот светлый парень с мечом… Он неправильно вел бой… Он за это поплатится…
Я недоуменно оглянулась на Кисса и Лил-Ана. Кажется, они, в отличие от меня, сразу сообразили, о чем идет речь, и слова мальчишки им очень не понравились. А раненый продолжал: