Сейчас орден Серых Змей среди простого народа вознесен на немалую высоту, и его служителей почитают не меньше членов конклава… Конечно, такое положение вещей недопустимо, как говорится, вот-вот вспыхнет конфликт интересов меж орденом и конклавом. Оттого колдуны и заявили: своих людей с отрядом посылать не будем, это дело Серых Змей, так что двое из того ордена и отправились с отрядом в Харнлонгр: как видно, решили, что за возможную неудачу пусть отдувается орден, а у колдунов появится неплохая возможность поставить на место проштрафившихся…
Чтоб не привлечь к себе чужого внимания, еще в Нерге все переоделись в крестьянскую одежду — к святому отшельнику часто ходили селяне, так что группа работяг в здешних местах выглядела вполне к месту.
Они пересекли границу в горах, и оттуда два дня шли без отдыха добирались до нужного места. ДоК намеченной точке сумели дойтишли до этого места вчера вечером, и вот уже второй день сидят тут в засаде, не смея высунуться из-за холодных камней, замерзая и простужаясь — все ждали, когда же здесь появятся те, за кем их послали… У всех в группе зуб на зуб не попадает, но даже костер зажечь нельзя, чтоб из никто из посторонних не заметил чужаков! Каково?
Все бы ничего, люди в отряде подобрались служивые, дисциплину знали, могли бы лежать в засаде еще не один день, но вот маркиз Варделе тут явно оказался той паршивой овцой, которая портит все стадо. Своим бесконечным нытьем, немыслимыми капризами, высокомерным поведением он за короткий срок сумел довести едва ли не до белого каления даже самых выдержанных солдат. По мнению молодого маркиза, каждый человек в отряде должен был считать великой честью для себя то, что он находится рядом с ними. Как я поняла, герцог Стиньеде так и не расстался со своей заветной мечтой — оказаться на троне Харнлонгра, и постоянно поддерживал эту мысль в племяннике. Именно оттого маркиз Варделе и вел себя так, будто среди простолюдинов оказалась его коронованная особа, а никто из окружающих тугодумов не понимает свалившегося на них счастья!.. За те несколько дней, что маркиз провел в отряде, у многих появлялось желание без промедления отправить этого молодого сноба на Небеса, к его знатным предкам, которыми он так кичился. Всех начинало трясти при одном только взгляде на вечно недовольное лицо молодого человека, а его требовательно-капризный голос вызывал у остальных мужчин лишь глубочайшее раздражение, а то и настоящую злость, переходящую в легкое бешенство, от которого не знали, как избавиться…
Наверное, именно оттого они и допустили ошибку — все находились в несколько раздраженном состоянии из-за вечно недовольного маркиза и его кислой физиономии, на которую уже никому не хотелось смотреть, и все страстно желали одного — поскорей выполнить задание и уйти отсюда…
Когда сегодня люди увидели, что по дороге движется всадник в женском плаще с низко опущенным на лицо капюшоном, и на приметной лошади, то все сразу решили, что это одна из тех женщин, кого было велено захватить. Оказывается, им было известно, что мне подарили кобылу необычной крапчатой масти (как видно, сведения из дворца в Нерг все еще идут), плюс женский плащ… Даже высовывающиеся из-под плаща босые ноги всадника сочли признаком того, что я еду к отшельнику с полным раскаянием: в древнем Харнлонгре существовал такой обычай — быть босым перед святым человеком, и многие из направляющихся за помощью к отшельникам даже в наше время все еще придерживались этого старого обычая…
Как и следовало ожидать, на всадника напали едва ли не всем отрядом. Только вот кто же знал, что под женским плащом скрывается даже не человек, а кто-то из тех, кому и названия нет! Такое впечатление, что у того всадника, которого они сумели сдернуть с коня, было с пяток рук, а уж оружием он владел так, что многие из опытных воинов перед ним казались мальчишками, только начинающими обучаться воинскому искусству! Да для него справиться с любым, даже самым опытным и умелым бойцом — не вопрос! Только вдумайтесь: этот человек был один против всех, и раны получал беспрестанно, только вот от меча, который он подхватил у одного из убитых им людей, солдаты падали, как трава, скошенная серпом. Невероятные прыжки, финты, обводки, потрясающая скорость движений, а его воинское мастерство — это и вообще что-то за гранью понимания, в несколько раз превышающее возможности обычного человека… И он даже в горячке боя не терял холодного самообладания, дрался расчетливо и сил понапрасну не тратил… Словно заговоренный, он уходил от смертельных ударов, но зато от его ударов спасения не было.