Вопрос был лишь в том, захочет ли Лиассан идти на подобные условия. С одной стороны, он был уже большим парнем, который без проблем мог постоять за себя и своих родных, не дать в обиду ни сестру, ни своих друзей. Старший сын давно владел оружием ближнего боя в той степени, чтобы дать отпор сразу группе недоброжелателей. При всем этом, внутри этого взрослого рыцаря всегда находился ребёнок, который не редко показывал себя, особенно во время встреч с близкими людьми. Кориен и Мирей являлись одними из немногих, кто мог наблюдать за весёлым поведением "большого" принца, который на людях никогда не показывал слабостей или несерьёзного поведения. Конечно, Зеллак мог бы принудительно заставить своего сына сесть на трон, ведь у него были все полномочия для выполнения подобного трюка, но вынуждать Тониэлла делать выбор между друзьями или будущим у рыжеволосого не было желания. Этот вопрос ненадолго застрял в голове императора, на что он решил повременить с таким важным и серьёзным решением, от которого фактически зависит судьба не только Нальда, но и Гдалена в целом.
Решив не отвлекаться на долгие думы, мужчина вышел из помещения, в котором все ещё веяло смертью. Зеллаку требовалось немного свежести, чтобы очиститься от печальных отягощающих мыслей и скорби, которая все это время буквально разъедала его изнутри. Сложно было унять тот шквал эмоций, который бушевал внутри разума императора. Выйдя на улицу, он смог наконец-то сделать тот желанный глубокий вдох, наполняя лёгкие чистым воздухом, который постепенно успокаивал не только мысли, но и все уставшее от поездки тело. Сегодня для бывшего короля начиналась новая жизнь, в которой от него зависит ещё больше, чем пару часов назад. Поправляя свою мантию, Тониэлл медленно спустился с большой лестницы, подходя к повозчику. Мужчина все это время ожидал последующих приказов от своего правителя, который выглядел на удивление спокойным. На пару секунд ямщик вовсе подумал, что все хорошо и Джулианасу стало лучше, пока не прозвучали слова нового императора, который обращался к стоящему неподалёку гонцу:
— Разнеси новость о том, что мой отец погиб. В каждом уголке Гдалена должны знать, что теперь власть перешла в мои руки по наследству. — После небольшой паузы Зеллак продолжил. — В первую очередь найти себе помощников в этом деле, чтобы не затягивать. Скажи, что это мой приказ. А сама оповести всех жителей Ферда, что к сегодняшнему вечеру тело бывшего повелителя будет сожжено во имя предков и вечной славы нашей империи. Ступай же!
Гонец не посмел ослушаться воли нового главы, поэтому тут же побежал в ближайшую таверну, где чаще всего засиживались его друзья и коллеги по работе. Рыжеволосый сделал глубокий вдох, в очередной раз отгоняя от себя плохие мысли и грустные факты, которые буквально преследовали мужчину на протяжении сегодняшнего дня. Он знал, на что шёл и к чему все это приведёт. Не было даже малейших надежд на то, что Джулианас выживет или пойдет на поправку, чтобы хотя бы год прожить в благополучии и спокойствие. С сегодняшнего дня Гдалена ждал новый император – Зеллак Тониэлл.
Глава двадцать пятая
Утро далеко не всегда начинается с кофе. Особенно, если оно начинается на территории Проклятого города, где люди иногда в самую рань обязаны отбиваться от своих же "друзей по зоне", которые иногда слишком сильно наглеют и пытаются оторвать чужой кусок территории. Гребанная дележка появилась с тех самых пор, как одна из группировок захватила контроль над всей провинцией. Более не существовала того братства, что лежало в основе этого места. Лишь кровная вражда, основанная на увеличение численности банды и как можно большем расширении границ. Многие жалели о том, что случился подобный переворот и из-за этого приходилось менять практически всю жизнь. В любую минуту могли напасть одни из многочисленных претендентов на родную территорию, и придётся всеми силами отбиваться, чтобы сохранить не только земли, но и авторитет в глазах остальных. Многие банды, которые хоть раз дали слабину и поддались своим соперникам, совсем в скорем времени распадались из-за того, что остальные считали их слабыми терпилами, которые ничего не смогут сделать против.