Он взглянул на часы. Еще пять минут до следующего урока, как раз есть время, чтобы сходить в туалет.
Тот оказался местом оживленной дискуссии. Уже взявшись за ручку двери, Ник невольно попятился.
— …я не могу, и ты это знаешь. Оставь меня в покое.
— Но ведь это нелогично! Скопируй мне еще раз, и я смогу хотя бы попытаться, я же никому не выдам.
— Я сказал «нет».
— Бо, ты скотина! Тут же вообще нет ничего такого, и ты это знаешь!
— Не надо. С какой стати я должен ради тебя нарушать правила? Тебе же известно, что он потом придет. Он всегда потом приходит.
Дверь распахнулась, и вылетел парень, имени которого Ник не знал. Вслед за ним шел один из учеников младших классов, Мартин Гарибальди, красный как рак, в очках, съехавших набок.
— Подожди, пожалуйста! — крикнул он и побежал за тем, кто выскочил первым.
Ник смотрел, как спорщики прокладывали путь среди школьников, отдыхавших на перемене в холле. Легко было догадаться, кто в игре, а кто нет. Те, кто не участвовал в Эребе, смотрели на эту сцену с изумлением, а игроки ухмылялись и пожимали плечами. Когда Ник отвернулся, то обнаружил, что рядом с ним стоит Эдриан Маквей и ждет, когда его заметят.
— Салют, Эдриан. — Вид этого парня всегда производил на Ника странное впечатление. Жизнь яростно била его, и это было заметно, словно ему не хватало какого-то защитного вала, крепкого фасада. Но в то же время что-то в нем таилось такое, что Нику всякий раз хотелось встать перед Эдрианом с распростертыми объятиями.
— Я могу тебя кое о чем спросить, Ник?
— Конечно.
— Что на DVD, которыми вы то и дело обмениваетесь?
Ник вздохнул и сказал первое, что пришло в голову:
— Мы не обмениваемся то и дело.
Правильно. Мы копируем и распространяем, это ведь нечто совершенно другое, не так ли?
— А, ну ладно. Но ребята тайком суют друг другу диски. Ты можешь мне сказать, что на них?
— С какой стати ты спрашиваешь об этом именно меня?
— Даже не знаю. — Уголки рта Эдриана поднялись, обрисовав вымученную улыбку. — Честно говоря, ты не первый, кого я спрашиваю.
— Но другие не дали тебе никакого ответа?
Он покачал головой.
— Видимо, ты тоже промолчишь, да?
— Я не могу. Мне очень жаль. Прости.
Мимо приветственным маршем прошагал Колин; брови его вопросительно приподнялись. Нет, подумал Ник. Я не болтаю, как «кружевница».
Неужели Колин его контролирует? И теперь кто-то будет подслушивать его разговоры и следить, не нарушил ли он правила?
Эдриан задумчиво рассматривал свои руки.
— Вы все говорите, что не можете. Это правда? Или просто не хотите?
— Я слышал, что тебе уже кто-то предлагал диск. Почему ты его не взял, раз такой любопытный?
Улыбка испарилась с лица Эдриана.
— Потому что у меня не получится. Тут уж ничего не поделаешь.
— Да разве ты знаешь, что там? Извини, но с меня на сегодня уже хватит.
Прошло несколько секунд, пока Эдриан наконец ответил. Голос его был тих:
— Я, к сожалению, не могу тебе этого объяснить. Глупо, знаю. Я не могу взять диск, но мне действительно было бы важно знать, что там.
Звонок на следующий урок. Какое счастье. Этот разговор с каждым словом становился ему все неприятнее, и Ник рад был улизнуть, отделавшись улыбкой и парой пустых фраз.
На физике и психологии он клевал носом.
— Что хотел от тебя маленький Маквей? — спросил Колин на перемене перед английским.
— Ничего особенного, — солгал Ник, снова повинуясь необъяснимому порыву защитить Эдриана. И себя самого, конечно, заметил он мимоходом. — Так, потрепаться.
Колин как будто остался доволен ответом, хоть и поднял снова скептически брови. Ну да ладно. Ник не обязан давать ему отчет, вовсе не обязан, даже если тот корчит из себя блюстителя правил, тупица.
На какой-то миг при упоминании имени Маквея Эмили обернулась и испытующе, почти презрительно посмотрела на Ника. Почему же все так внезапно изменилось?
Вдруг он понял. Конечно, Джеми наверняка рассказал ей, что Ник за эти дни также присоединился к обладателям одиозного DVD. Так что она могла вычислить, зачем он вчера ей звонил, и понять, что это не имело ничего общего с телефонным номером Эдриана. Черт. Почему Джеми не мог просто держать язык за зубами?