— Ты мою приму спектакля "богатая купчиха" к бесам отправил.
— И что, замены совсем нет? — растянулся в улыбке Кайс, и продолжил, увидев, как Вицериус отрицательно помотал головой. — Сам купчиху охмури.
— Ты меня видел? У меня же пузо отросло, да и рожей я состарился. Вон, посмотри какие морщины. А та похотливая сука молодых да смазливых любит.
— Что взять у неё хотели, и где она живёт, долго до неё ехать? — с улыбкой на лице поинтересовался Кайс. — А то, если позволяет время, и навар хороший, так я Олаза успею подготовить.
— Граница Первого После Богов и Злозимья. Есть информация, что ей четыре фунта алмазов из Халифата доставили, — полушёпотом рассказывал Вицериус. — Контрабандой. Так что, если дело выгорит, никаких последствий не будет.
— До Злозимья будут концерты? — задал Кайс очередной вопрос. — Из тех, пяти, что ты просишь?
— Через два дня, в пригород Стоунгарда, и всё, дальше ходом до Пурги. — Пояснил Вицериус.
— И это у нас получается дней девять, да? — размышлял Крысолов. Да, не больше девяти. Думаю, что успею.
— Эй, стоп, вашу мать, — вклинился я в их занимательный диалог, который перетёк в неприятное для меня русло. — Какая, нахер, купчиха? Какое соблазнение? Вы что, охренели? Вы меня спросили, а? Делать мне больше нечего, как старух обхаживать.
— Не переживай, — обратился Кайс к Вицериусу, и растянулся в коварной улыбке. — Он согласится.
— Хренас-два! — воскликнул я.
— Спорим? — Крысолов вскочил на ноги и протянул мне руку. — Согласишься без принуждений. Только уговоры и доводы. Идет?
— На что спорим? — вступил я в игру, которая изначально для этих самоуверенных мудаков была проигрышная.
— Называй свою цену, а мы озвучим свою, — предложил Вицериус.
— Голубоглазая блондинка, — назвал я свой приз за выигрыш этого пари.
— Идёт, — с ходу согласился хозяин цирка. — Заберёшь её хоть на ночь, хоть на неделю, хоть до самого Магистрата.
— Ваша цена? — спросил я их. Вицериус хотел что-то сказать, но Кайс одним лишь только взглядом осёк его, и произнёс. — Твой кинжал.
— Договорились, — подтвердил я согласие, после чего Вицериус покинул нас, сказав о том, что, как только его ночники вернутся, они незамедлительно начнут приготовления к отправлению. Я, до того как мы уснули, спросил Кайса о том, зачем ему "Спаситель". "Он из Дома" — получил я ответ. — "В этом Мире почти нет людей, которые могли бы похвастать тем, что являются владельцами вещей из Дома Цедрика". Что ж, его логичный и обоснованный ответ полностью меня устроил. Перекинувшись несколькими фразами, мы быстро приговорили кашу, затушили лампу и уснули. Проснулся я от того, что пустой котелок и миска из-под хлеба подпрыгнули со стола, и с грохотом упали на грязный, затоптанный пол, причем вторая разбилась вдребезги. Причём, Кайс даже не пошевелился ни от шума, ни от того, что цирковой обоз дядюшки Фердинанда начал движение. Я подошёл к небольшому окошку, взглянул в него, и на ум мне пришла старая песенка, которую я часто слышал у отца в машине. Тогда я чуть ли не затыкал уши, чтобы не слушать её, а теперь она звучала в моей голове, а я, счастливо улыбаясь, тихонечко подпевал:
23. Удача ночника
Последующие два дня Кайс плотно общался с Вицериусом, сидя на широкой скамейке возничего. Не скажу, что меня сильно интересовали их разговоры, но и сидеть в одиночестве, в фургоне, я не хотел. Первое, что попросил директор цирка — не называть его старым именем.
— Фердинанд — теперь это моё имя. А Вицериуса поймали и казнили три года назад.
Случилось это аккурат в конце гастрольного тура, когда его труппа возвращалась в Эйнцсшифф. По воле несчастного случая, одна из кованых осей телеги с цирковым реквизитом переломилась, и из потайной полости на дорогу высыпались монеты и золотые украшения. Всё бы ничего, но пришествие случилось на глазах отряда стражников городка Тихий Шамунь. Все тридцать два участника цирка были схвачены и помещены в местную тюрьму и, после трёхдневного разбирательства, казнены.
— Я сам видел, как палач подставку из-под моих ног выбил, — усмехнулся Фердинанд.
— Сколько заплатил за такое представление? — так же, со смехом, спросил его Кайс.
— Забрали всё, что было, плюс через четыре троицы городничему пять сотен золотом и тысячу серебра привёз. Дорого, но это лучше, чем в петле болтаться. Да, и новых артистов дороже было бы искать, набирать, переучивать под себя. А так: сменил себе и людям документы, купил дюжину рекомендательных писем, и вуаля — дядюшка Фердинанд снова в деле.