— А почему десять?
— Одна пуговица — один член семьи, — пояснил Кайс. — А десятая за его собственную смерть, ведь как он тебе сказал: "в тот день я умер". Его слова, конечно же, образные, но смысла не меняют: десять инквизиторов — десять золотых пуговиц.
— Он не пробовал найти именно тех инквизиторов, кто убил его семью? — поинтересовался я.
— Пробовал, но из этой затеи ничего хорошего не вышло. Вершок разгромил пару церквей, убил двоих инквизиторов, и Магистру пришлось срочно прятать его от гнева Триединства. Именно из-за этого ему пришлось пять лет скрываться на другом континенте.
— В Аренах? — уточнил я.
— В Аренах, — подтвердил Кайс мою догадку.
После сытного обеда и ужасающих историй из прошлой жизни Вершка, мы снова улеглись на лежанки, но сон не шёл. В голове роились образы, представали картинки расправы над семьёй мага, мелькали золотые пуговицы, которые под истеричный смех утопали в безумных глазах Зигана.
— Это очень жестокий Мир, и я буду очень рад, когда твой Магистр отправит меня обратно, — сказал я Кайсу, будучи твёрдо уверен в том, что тот не спит. — Такого не должно происходить нигде. Никто не должен умирать за желание вылечить своих близких. Мне до глубины души жалко его семью. Жалко детей, жену…
— Зря ты так, — усмехнулся Крысолов. — Зря жалеешь его ненаглядную женушку. Знал бы ты её, не говорил бы так.
— Как ты можешь так говорить? — возмущенно спросил я Кайса, который в тот момент стал мне противен.
— Да так и могу. Знаком я с её родственниками, и скажу тебе, что это те ещё твари, а она от них мало чем отличалась.
— Ну, и ублюдок же ты, раз так говоришь — заявил я ему.
— Ну, какой есть, — довольный собой, ответил Кайс.
— Может, расскажешь свою историю, о том, что привело тебя к Магистру, а мы с Зиганом посмеёмся?
— Вершок её знает, а тебе про это расскажу позже — как только мы пересечём границу Магистрата. И уж поверь мне, тебе будет совсем не до смеха.
— Ага, расплачусь и брошусь утешать тебя, — пренебрежительно произнёс я.
— Плакать ты не будешь, но удивишься очень сильно, — самоуверенно заявил Кайс, чем окончательно убил во мне желание разговаривать с ним.
Немного отлежавшись после обеда, Кайс распорядился собрать вещи и отправляться в обратный путь. Хоть мы проходили по тропе в расщелине сутками ранее, я совершенно не узнавал это место. Если тогда мой уставший мозг рисовал серые картины увиденного, то теперь я воспринимал тропу по-другому. Мрачная серость скал разбавлялась цветными жилами неизвестных мне пород. Изумрудные, лоснящиеся приятным блеском чёрные, пурпурно-белые, а порой и золотые — эти жилы хаотично расползались по стенам, и превращали внутренне убранство расщелины в настоящую сокровищницу. Погрузившись в лицезрение этой красотой, я не сразу понял, что стою возле небольшого углубления в стене, а Кайс держит меня за рукав, не давая идти дальше. В углублении, словно в круто наклонённом желобе журчала вода, быстро стекая вниз, после чего исчезала в неком подобии слива — небольших естественных отверстиях в каменном полу.
— Зачем ты меня держишь? — поинтересовался я у Крысолова.
— За последние дни ты сильно испачкался, и тебе нужно помыться, — пояснил мне Кайс причину нашей остановки. — Если мы, а особенно Вершок, привычны к грязи на теле, то таким как ты, это смертельно опасно. Ссадины, раздражения, царапины, натёртости — всё это первый шаг к кожным болезням, которые свалят тебя быстрее удара меча… Раздевайся и мойся.
Логика в его словах была, да еще какая! Последний раз я мылся пять дней назад, в момент посещения мастерской Карика, и признаться честно, пару крайних дней я только и делал, что чесался! Но вот принимать душ под холодной горной водой я желанием не горел — неприятно, да и заболеть я мог. Мне бы ванну горячую. Кайс увидел эти сомнения в моих глазах и поспешил успокоить:
— Глотнёшь эликсира, и никакая зимняя хворь тебя не проймёт.
— Тогда и от кожных болезней можно будет какой-нибудь эликсир использовать, — предположил я, скидывая с себя поклажу и плащ.
— Можно, но у нас его нет, а чтобы приготовить такой, потребуется использовать магию, — пояснил Вершок, который прошёл чуть дальше по тропе, чтобы не смущать меня своим присутствием — чёртов алкаш, а чувство такта имеется. — За приготовлением нас и могут засечь инквизиторы.