— Плохо, — сказал на это Крысолов. — Не хотел я там идти.
— Да ладно тебе. Пройдем мимо, Мясник и не узнает, что мы там были, — словно пытаясь его утешить, произнёс Зиган.
— Меня там каждая шавка в лицо знает, — не успокаивался Кайс. — А прятать лица в Красноземье запрещено.
— Почему? — удивился я, и уже приготовился выслушать интересную историю.
— Потому, — получил я исчерпывающий ответ, который был словно командой к началу затяжной молчаливой паузе.
Середину Ущелья я узнал без подсказок. Поперёк дороги текла бурная, шумящая река. Водные потоки появлялись из нерукотворной сводчатой пещеры, протекали по глубокому желобу, и исчезали в схожей пещере на другой стороне Ущелья. Мы прошли по массивному каменному мосту, выстроенному для переправы через водную преграду, после чего сразу направились к берегу. Кайс уселся на самый край, свесил ноги вниз, и начал копаться в своей сумке. В его руке оказалась пластина из неизвестного мне материала, размером в половину современного смартфона. Скорее всего, это был камень, с ровно обработанными краями. С одной стороны он был светлый, почти белый, а с другой глянцево-чёрный. В свободную руку Кайс взял кинжал, и кончиком лезвия принялся наносить царапины на обеих сторонах пластины.
— Смотри не перепутай, — с усмешкой в голосе предостерёг Зиган Крысолова.
— Я могу только имя перепутать, — последовал незамедлительный ответ Кайса, в интонации которого присутствовали нотки сарказма. — Хочешь, я твоё нацарапаю. Уверен, что Мзар даже не станет разбираться в причинах появления этой надписи.
Маг мгновенно признал своё словесное поражение, отвернулся и замолчал, а я продолжил наблюдать за действиями Крысолова. Закончив выводить имена на обеих сторонах камня, Кайс что-то прошептал и бросил его в воду. Небольшой, почти неслышный всплеск, и двуцветная пластина пошла ко дну.
— Не предавай, и будешь жить вечно, — произнёс Крысолов, поднимаясь на ноги.
— Вечно, — повторил Вершок лишь последнее слово, сказанного Кайсом лозунга.
И снова в путь, который в каждую секунду мог оказаться "последним". С неутешающей периодичностью, сверху, на края дороги падали камни разного размера. От грохота, что получался в результате этого, по Ущелью прокатывалась пугающее меня эхо.
Уже несколько часов, высматривая потенциальную опасность, я шел, задрав кверху голову, ничего не замечая перед собой.
— Если тебе суждено погибнуть от камня с неба, то он обязательно упадёт на твою голову, — сказал Кайс, видимо попытавшись, тем самым, успокоить меня. — А если нет, то ты и во время лавины выживешь.
Да уж, Миры разные, а поверья одинаковые. Но его слова и народные мудрости, пришедшие на ум, которые гласили: "Что сгорит, то не сгниёт", "Чему быть, того не миновать" — слабо успокаивали меня. Но, опустить голову мне всё же пришлось, и сделал я это из-за боли в шее, которая начала переходить в онемение.
"Да и бес с вами!" — подумал я, и перестал высматривать своих "потенциальных убийц".
К вечеру, который в Ущелье начинался очень рано, мы снова прибились к чужому костру. На этот раз совершенно бесплатно. Трое вооружённых мужиков разного возраста сидели возле костра и мирно беседовали о своих житейских делах. Ещё двое остались на ночь в повозке, на которой они ехали или же сопровождали. Она осталась стоять на середине дороги, во избежание всё той же угрозы сверху. Приняли они нас без раздумий, и каких либо совещаний. "Да, конечно" — сказал рыжебородый здоровяк, и жестом пригласил нас к огню. Его товарищи вежливо сдвинулись, освободив место для гостей, после чего продолжили свои разговоры.
— Олаз, Вершок, я, — распределил Кайс порядок дежурств. — Всё, отбой.
Примерно через час дежурства, мне задали первый вопрос, отвечать на который я не стал.
— Куда путь держите? — спросил меня самый молодой из их компании, при этом подозрительно подмигнув рыжему.
— Ы-аыы, — протяжно промычал я, нарочито выдвигая вперёд нижнюю челюсть.
— Понятно с тобой, — разочаровано махнул он рукой в мою сторону. — Калека.
— Ы-ы-ы, — замотал я головой, подтверждая его догадки.
— Сдается мне, братья, что дурит он нас, — произнёс третий мужик — рослый, длиннорукий, с хищными чертами лица. — Немало я знавал немых калек, и все они по-иному бормотали.
— Хочешь сказать, что мой друг трепло? — неожиданно раздался голос Кайса, который уже стоял во весь рост за моей спиной.
— Именно это я и хочу сказать, — получил он ответ.
— Мы к вам с добром отнеслись — приняли, обогрели и даже плату не потребовали, а этот сын шлюхи калекой прикинулся, и с нами разговаривать не захотел! — взревел рыжий.