— Ты говорил, что тут нет магии? — аккуратно, словно стараясь не потревожить своё едва успокоившееся сердце, задал я вопрос Кайсу, свято пологая, что он рядом.
— Говорил, — подтвердил тот, но я так и не понял, с какой стороны звучат эти слова.
— Тогда какую хрень ты влил в меня, что я так легко пережил сердечный приступ?
— По-моему, у вас это зовётся инфарктом, — поправил он меня.
— Не важно, что это было.
— В этом отваре столько же магического, сколько и во всём вашем Мире — нисколько, — заявил Кайс. — Этот отвар приготовил травник Хак — лучший лекарь Магистрата. Дело в том, что многие из "ваших" страдают сердечными болезнями, и это снадобье всегда лежит в моей сумке… Вставай, пора идти.
— Где Вершок? — спросил я Крысолова, после того, как с лёгкостью поднялся на ноги.
— Сзади лежит, — одновременно с тем, как прозвучал его ответ, Кайс взял меня за плечи, посмотрел в глаза, и спросил. — Тебе лучше не видеть то, что за твоей спиной.
— Ты убил его?
— Не его, а то, что выдавало себя за Зигана, — пояснил Кайс, и пресёк мою попытку обернуться. — Не надо. От этого даже меня стошнило.
Я поверил ему на слово, и не стал оборачиваться. Хотя, пока я собирал вещи в сумку, меня подмывало дикое желание обернуться… В завершении сборов, я сунул палаш в ножны, и пошёл вперёд, в сторону мистического дворца последнего императора Трагарда. "Зачем мы туда идём, если нам нужно пытаться любыми способами прорваться сквозь незримый барьер?" Примерно такой вопрос я задал Кайсу.
— В прошлый мой визит сюда, я не смог отыскать несколько важных комнат. Императорская библиотека и личные покой Лакса Цедрика — одни из них. Из последних должен быть ход в магическую мастерскую Смиренного Бога. Я думаю, что именно в этих залах должны быть свитки или книги о "Божественной Свободе".
— И как это нам поможет? — усмехнулся я. — Магии тут нет, а если бы и была, то мы совсем не те, кто смог бы использовать заклинания самого Бога. Или я не прав?
— Прав, Костя, конечно прав, — Кайс впервые за долгое время назвал меня настоящим именем, что сильно удивило меня, но, я не стал ничего комментировать по этому поводу. — В свитках может быть намёк или точное указание на физическую лазейку сквозь магический барьер.
— Это догадка или ты знаешь об этом?
— Так предполагал Магистр… — пояснил Кайс, и замер на месте. — Дворец…
Он появился словно ниоткуда. Ты идёшь по лесу, и ничего не предвещает резкой смены пейзажа, но вот ты моргнул, и пред тобой облезлый фасад серого, мрачного гиганта… Дорога, зажатая между двумя крыльями дворца, провела нас вокруг огромного, огороженного каменными блоками круга, что был раньше неимоверных размеров клумбой. Сейчас же, она была в запустении, о чём ярко свидетельствовали мёртвые деревья, чьи иссохшие ветви царапали облупившиеся лица почерневших статуй.
— Кто это? — указал я на одну из статуй.
— Не знаю, — пожал плечами Кайс. — Наверно, кто-то из императорской семьи.
Декоративные полуколонны, что шли от выпирающего цоколя, между каждым рядом высоких окон, заканчивались резными капителями. Капители соединялись фризом, увенчанным массивным карнизом. Высокие, двускатные крыши, в своё время были перекрыты чем-то, наподобие жести, сквозь которую сейчас зияли огромные дыры. За коньками крыш я заметил интересную особенность — торчащие с задней стороны дворца неимоверной высоты башни. Своим архитектурным стилем они совершенно не вписывались в роскошный ансамбль фасада, что вносило определённый диссонанс в общую картину увиденного.
— Не знаю, почему Император решил сделать так, — ответил Кайс после того, как я задал ему этот вопрос. — Там, сзади, огромный, грубосложенный замок, чьи размеры в несколько раз превышают этот дворец. В замке жили предки Лакса, а этот дворец он построил за время своего правления.
Ответ вполне удовлетворил моё любопытство, и я продолжил любоваться фасадом дворца. "Любоваться" — можно ли употребить это слово по отношению к этому, хоть и величественному, но изрядно обветшалому зданию? Несмотря на перечисленное мной ранее, время и природа оставила заметный отпечаток на "лице" дворца. Серая, растрескавшаяся штукатурка с огромными следами от дождевых потоков, облезла крупными пятнами с каменных стен. Обвалившаяся лепнина карнизов, молдингов и прочих декоративных элементов добавляла уродства некогда величественному строению. Несколько больших трещин в левом крыле дворца, в которые я легко смог бы протиснуться, если бы из них не росли корявые деревья. Их корни расползались пугающей паутиной по фасаду здания, и частично уходили в землю у подножия дворцового крыла. Другая часть корней, словно могучие черви, раздвинули собой каменные блоки, и вползли в швы кладки, или же проникли в ближайшие к кроне окна второго и третьего этажей… Окна, а точнее стекла в них — они были единственными, кто пострадал менее всего от многовекового запустения. Одни прямоугольные, другие сводчатые, с множеством раскладок, а ближе к углам фасадов корпусов, узкие, одностворчатые, окна по-прежнему имели остекление. Но разглядеть через них хоть что-то, не представлялось никакой возможности. Грязные от гонимой ветром пыли, они больше походили на неаккуратную, окрашенную с потеками и разводами, серую фанеру, на которую по свежей краске налипли упавшие с деревьев листья. По центру основного корпуса дворца широкое, многоступенчатое крыльцо, от верхней ступени которого шла колоннада. Величественным выступом, на эти колонны опирался приличных размеров, полукруглый балкон, огороженный фигурной балюстрадой пузатых балясин. Как мне показалось, что на этом балконе могли одновременно и довольно свободно уместиться не меньше сотни человек. Застекленная двустворчатая дверь, через которую члены императорской семьи выходили на балкон, тянулась к верху этажа, и заканчивалась треугольным фронтоном. А вот что изображалось на круглом барельефе, расположенным над фронтоном, было старательно уничтожено временем.