Шлёпающие звуки десятков ладоней о каменный пол, заставили меня замереть, и со страхом уставиться на незапертую дверь. Сначала мне показалось, что монстры собираются в кучу, для того чтобы разом ворваться в помещение, но я ошибся. Они шли мимо. Мимо! Я радовался. Нет. Я ликовал от одной только мысли, что я спасся!
Звуки шагов постепенно стихли, если вообще, то переставление по земле восьми рук можно назвать "шагами". Я не спешил выходить, нужно было немного подождать, чтобы монстры ушли подальше. Прошёл мимо книжных полок, попытался прочесть название хотя бы одной, но у меня ничего не вышло. И не потому, что буквы на переплётах книг были мне незнакомы, а потому, что они были скрыты пылью и паутиной. Да и свет. Разве можно что-нибудь прочесть при таком освещении?
В тот момент, когда я приблизился к столу, свеча, что стояла на нём, внезапно вспыхнула, и к потолку потянулся тонкий дымок от сгоревшей паутинки. Ровный огонёк пламени осветил столешницу, на которой под толстым слоем пыли лежал ровный лист бумаги. От неожиданности я вздрогнул, и чуть не вскрикнул, но всё же смог сдержаться. Я уставился на свечу, и медленно попятился назад, пока не упёрся спиной в стену рядом с окном. Свет постепенно становился ярче и ярче, а я всё смотрел на пламя. Смотрел, пока оно не стало нестерпимым, а когда закрыл глаза, то услышал голоса:
— Апарийя, готов ли мой подарок, что я заказывал к юбилею коронации императора?
— Разумеется, господин Ханлаз. Я уложился в указанные сроки.
— Так где же она, где? Показывай скорее, — с радостью в голосе поторапливал Ханлаз Апарийю.
Кто эти люди? Почему я слышу их голоса? Почему они не видят меня, а если видят, то почему не обращают внимания, и не хотят убить, как это делает всё, что существует в этом замке? Я медленно убрал руки от лица. За столом, который уже не был покрыт слоем пыли, сидел человек, облачённый в серые монашеские одеяния. Его старческое лицо, покрытое глубокими морщинами, заросшее густой, белой бородой и усами, можно было с уверенностью назвать добрым, если бы не глаза. Жёлтые, светящиеся яростью зрачки, наполненные злобой ко всему живому. Они как две капли воды походили на глаза псов, которые чуть было, не догнали меня на тёмной лестнице.
— Так-так-так, — припеваючи произнёс монах. — Где она у нас. Ах, да, вот же она.
Он поднялся, подошёл к книжному стеллажу, и достал с него увесистую книгу, обтянутую чёрной кожей, с переплетом расшитым золотом. На её лицевой стороне, так же, золотом красовался герб Цедриков, под которым я прочёл название: "Великорождённые сыны и дочери императорского рода. От Агинса Основателя до скончания времен". Апарийя положил книгу на свой стол, и расплылся в вопрошающей улыбке.
"Странно, что я прочёл их" — подумалось мне, и тут же вспомнились слова Кайса, когда он говорил о том, что я вряд ли пойму письмена, написанные на старотрагардском.
— Угодил ли я господину? — поинтересовался монах.
Ханлаз, до этого стоявший в тени у входной двери кабинета Апарийи, сделал несколько шагов вперёд, и оказался у края стола. Он дотронулся руками до обложки, нежно поглаживая её, после чего открыл книгу, и быстро пролистал.
— Отличная работа, мой друг, — высказал он восхищения в адрес монаха. — Я очень доволен. Надеюсь, что и императору она понравится.
Внезапно для меня, из-за спины Ханлаза появилась вторая, нижняя пара рук! Он взял ими книгу, и прижал к себе. Верхние же руки он положил на плечи Апарийи.
— Да, ну нахуй, — непроизвольно вырвались слова из моего рта, при виде четырёхрукого человека.
— Он здесь, — прошипел монах, развернулся в мою сторону, и принялся буровить меня желтушными глазами.
— Это хорошо, — ответил Ханлаз, и положил книгу на стол.
Огонёк свечи задрожал, а вместе с этим, Апарийя начал быстро уменьшаться в размерах. Несколько секунд, и его серые одежды упали на пол, полностью скрыв от меня то, во что он превратился. Непонятно откуда взявшийся порыв ветра, и пламя свечи погасло. Их уже не было. Не было монаха Апарийи, не было четырехрукого Ханлаза. Вместо них, в метре от меня стояла окровавленная псина с жёлтыми глазами, а между входной дверью и столом стоял восьмирукий, человекоподобный урод, чьё тело покрывали редкие кудри серых волос.
Пёс бросился на меня, пытаясь схватить за руку. Я инстинктивно дёрнулся в сторону, и его клыки вцепились в сумку, что висела у меня на плече.
— У-У-У-А-А-А — гортанно взвыл многорукий монстр, и бросился на меня.
Я попытался увернуться и от второго врага, чтобы избежать его захвата, но против такого множества рук мой манёвр был бесполезен. Несколько крепких конечностей вцепились в мои плечи, одежду и шею, после чего монстр продолжил движение вперед. Я начал заваливаться назад, выдавил спиной стекло из окна, из которого и вывалился, увлекая за собой восьмирукого вместе с вцепившейся в сумку псину.