- Я плод любви великана и орчанки. - спокойно ответила она и добавила, глядя на мое прифигевшее лицо. А моя фантазия уже рисовала такие образы, что самое жесткое хентайное аниме тихо подыхало в канаве от зависти. - Все возможно в этом мире. Только пожалуйста не спрашивай как. Мне за мою юность успели поднадоесть этим вопросом.
- А кто ваш муж? - мне даже стало любопытно на сколько злой была шутка судьбы. А может и не злой, если эти двое счастливы.
- Эльф. - она мечтательно улыбнулась, а мне поплохело окончательно.
5,4
Вот как в такие моменты можно отключить больную фантазию? Мне было безумно стыдно за подобные мысли, но я не могла ничего с собой поделать.
- А вам не мешает разница в весовой категории? - осторожно поинтересовалась я, боясь обидеть женщину.
Этот вопрос был крайне бескультурным. Я даже пожалела о том, что не смогла его сдержать. Все-таки кто я такая, чтобы лезть в чужую постель? В моем мире тоже часто встречались очень странные парочки, как в плане веса, так и в плане роста.
- Нет ты что, судьба никогда не предоставит плохую половинку. Анасираэль прекрасный муж, любящий отец и просто супер в постели. - на последних словах она легка покраснела, а я начала напевать про себя детскую песенку, чтобы не дай бог, ни одна мысль не показалась в глазах. - А вот тебе с твоей внешностью новой тяжелова-то придется. - она снова сочувственно хлопнула меня по спине, едва не снеся с лавки.
- А можно еще вопрос? – дождавшись кивка, продолжила, - Когда мы шли по коридору, от вас распространялся просто отвратительный запах. А по приходу в купальню, он словно исчез. Почему так? Это какая-то магия?
- Скорее врожденный защитный механизм, - ухмыльнулась полукровка, - И если в юности он сильно отравлял мне жизнь, то сейчас, когда приходится работать в преимущественно мужском коллективе, запах спасает от ненужного внимания и домогательств.
В голове вертелось недоуменное: «Да кому ты нужна?!», но я быстро прикусила язык. В свете последних событий в душе осталось очень мало светлого доброго и позитивного. Наружу лезла только злоба. За что становилось очень и очень стыдно.
Наконец домовики закончили с ремонтом и полукровка отвернулась, предоставляя мне возможность помыться, лишь напомнила, что на все процедуры у меня пол часа. Я мылась с таким удовольствием, как никогда в жизни. Была бы возможность, кажется, содрала бы с себя кожу, лишь бы избавиться от ощущения грязи, не только душевной, но и физической. Но, к сожалению, как бы я не старалась, в отведенные пол часа уложиться не удалось. Волосы не стали такими же белыми как были когда-то, да и кровавые следы смыть до конца так и не удалось. Глядя на мой недоуменный взгляд, женщина объяснила, что это всего лишь качественно наложенный морок для того, чтобы вызвать жалость толпы. Иначе просто никто не поверит во все те рассказы, что будут ходить по площади, да и слушать меня никто не станет. Подивившись предусмотрительности куратора, я надела свежий балахон и в сопровождении стражников вернулась в камеру. Полукровка на прощание посоветовала мне ничего не есть, чтобы выглядеть более жалко. Я на это лишь вздохнула, крысиное мясо давно переварилось и в желудке не приятно посасывало. Но и на последний ужин перед казнью, с таким скотским отношением не приходилось даже рассчитывать. Мне оставалось подбадривать себя лишь тем, что если завтра все пройдет гладко, то уже завтра вечером кушать я буду в трактире и спать на нормальной кровати.
Ночь прошла в ожидании... На самом деле я даже не знаю, чего ждала, возможно, самой казни, но что-то внутри подсказывало, что это не так. Душа словно рвалась куда-то. Бывает возникает внутри такое ощущение, что ты хочешь кого-то увидеть и перебираешь в голове образы, но понимаешь, что все это не то. Ты хочешь ощутить тепло одних конкретных рук, но не догадываешься чьих. Хотелось позвонить куратору, услышать его голос, но приходилось сдерживаться. Ему, как и мне, просто необходимо было отдохнуть перед завтрашним представлением. И это у меня, а не у него рвет крышу от ожидания неизбежного. Так и промучилась всю ночь. Я сидела на полу и смотрела в стену. Иногда вставала и ходила от стенки к стенке. Прыгала на месте, ковыряла стены. Считала минуты. Но от этого становилось только хуже. Крысы больше не показывались, не желая стать моим ужином.