“А может, родители Эрики работают смотрителями кладбища и живут в каком-нибудь флигеле у ограды”, — подумалось Петеру, — “а она стесняется и не хочет, чтобы он знал… Вариант? Вполне! Хотя, стоп, она же говорила, что у отца хорошая работа. Явно уж не на кладбище… Ладно наверняка скоро все прояснится!”
Придя к этому умозаключению, он оставил эту тему и просто стал мечтательно вспоминать голос Эрики, ее улыбку и, конечно, совершенно невозможные глаза.
* * *
На следующий вечер Петер то и дело подходил к окну, гадая, достаточно ли уже стемнело для обещанной ему Эрикой романтической прогулки. Сначала он и вовсе хотел пойти к фонарю сразу после работы, но подумав, что торчать два часа, подпирая столб, будет просто глупо, заехал домой. Он принял душ и даже зачем-то почистил зубы, и теперь слонялся из угла в угол, не в силах ничем заняться. Наконец, когда луна отчетливо проявилась в начавшем темнеть небе, он решил, что пора. Было очень тепло, небо с пронзительными криками чертили ласточки, гоняясь за мошкарой. Автобуса, как назло не было, и Петер пошел пешком, стараясь не спешить и держа руки на некотором расстоянии от боков — пятна пота подмышками никого еще на первом свидании не украшали.
Когда в отдалении показался нужный фонарь, Петер увидел, что Эрика уже была не месте. Он ускорил шаг и помахал ей рукой. Девушка пошла к нему навстречу, улыбаясь так радостно, словно встретила старого друга. Одета она была точно так же, как и вчера, и выглядела с точки зрения Петера просто сногсшибательно.
— Привет! — он остановился в паре шагов, не решаясь поприветствовать девушку поцелуем в щеку. — Я не опоздал?
— Нет конечно! Я сама только подошла. Куда пойдем?
— Э… Туда? — Петер махнул рукой по направлению улицы.
— Хорошо.
Они не спеша пошли рядышком по тротуару.
— Представляешь, — начал Петер, — сегодня шеф хотел поставить меня в ночную смену. Еле отбрыкался.
— А ты бы очень расстроился? — Эрика с неподдельным интересом заглянула ему в лицо.
— Спрашиваешь!
Она чуть кивнула, видно было, что его энтузиазм ей приятен.
— Ты же говорил вчера, что на телевидении работаешь?
— Ну да, только не на канале, а в продакшене.
— Как это?
— Ну смотри…
Тут Петер вскочил на любимого конька и стал увлекательно и с юмором рассказывать тонкости современного телепроизводства. Эрика внимательно слушала, ей и вправду все это было очень интересно.
Они проходили мимо старого уютного бара и Петер предложил:
— Зайдем посидим? Выпьем что-нибудь.
— Ой, нет, мне что-то не хочется ничего пить, — помотала головой Эрика.
— Тогда, может, мороженного? Смотри, вон магазинчик.
— Я не голодна.
Петер резонно подумал, что у нее просто нет с собой денег и она не сможет за себя заплатить.
— Давай я тебя угощу? Ну как раньше. Мужчина мог заплатить за женщину и совсем не обязательно, что она ему была потом что-то такое должна.
— “Что-то такое” за мороженку? — рассмеялась Эрика. — Это немного слишком, тебе не кажется?
— И я о том же! — с воодушевлением подхватил Петер. — Ну, какое тебе? Клубничное?
— Нет спасибо, совсем не хочется. Ешь сам, мне будет нисколечко не завидно.
— Не, я так не хочу, — пробормотал Петер и удивился сам себе: одному ни мороженного, ни пива совсем не хотелось.
Это было странно — когда они были с Кристин, каждый просто сам покупал себе, что хочет, и дело с концом.
Они сделали широкий круг по району и снова оказались под своим фонарем, рисовавшим четкий оранжевый круг в темноте бархатной летней ночи. Последние десять минут расхрабрившийся Петер держал Эрику за руку, та, впрочем, даже не пыталась высвобождать прохладные пальцы из его сильной ладони.
— Я думаю, мне пора, — сказала девушка, останавливаясь.
— Так рано?
— Ничего себе рано! — она улыбнулась. — Уже давно заполночь.
— Да, наверное, я и не заметил.
— Спасибо за чудесный вечер. Представляешь, я почувствовала себя школьницей.
— Это хорошо? — удивился Петер.
— Не знаю, — пожала плечами Эрика, — но это очень романтично! Спасибо и…
— До завтра?
— Ты серьезно? И ты согласен опять болтаться со мной в потемках по улицам? Ты же понял, что я не в восторге от баров и кинотеатров.
— Согласен. И…
— Да?