Но всё же Бастиан её любил, любил такой, какой она была. Любил, даже если в её сердце любви больше не было (хоть он в это и не верил). Себастиан не мог её отпустить, только не теперь, когда он узнал всю правду, понял её и принял, осознал и смирился, больше не подозревал и не боялся. Только не теперь!
– Ты не должна бороться с целым миром в одиночку, Вероника. Зачем же тогда я? Должна же и от меня быть польза! Думаешь, я могу от тебя отвернуться? Нет. В том-то и дело, что не могу. Я только на тебя и смотрю.. И неважно, кто ты сейчас, Вероника, Алекто или кто-то ещё. Это не имеет значения.
– Ты можешь пожалеть о своих словах.
– Если я тебя обижу, что же… ты можешь отомстить. Не нужно делать для меня исключение. Но лучше… куда лучше отказаться от мести, ведь она отравляет. Да, я понимаю, понимаю, – он предупреждающе поднял руку, осознав, что она собирается втянуть его в очередной бессмысленный спор, – ты не можешь. Но только пока. Однажды всё изменится. Алекто не придётся мстить, и Вероника будет свободна. Не веришь?
– Я бы хотела верить… – призналась девушка, обхватила ладонями локти, опустила глаза. Какой же она была хрупкой, грустной! Уязвимой.
– Зачем тогда я, если тебе всё равно не с кем поговорить о своих страхах? Я не боюсь заключить союз с Алекто. Я с тобой, и свою ношу можешь смело переложить на мои плечи.
Вероника прильнула к нему, так доверчиво… прижалась к груди, искала защиты, утешения и любви, пусть и не желала признаваться в своей слабости.
– Это ненадолго, ненадолго, – шептала она, вцепившись в его рубашку. – Ненадолго. Они найдут способ тебя отобрать.
– Отобрать? Меня? Не говори глупостей! – усмехнулся Бастиан и прижался губами к её волосам. – Кто может меня отобрать? Андроиды? Клоны?
– Люди. Люди гораздо страшнее.
[1] Орест – сын легендарного царя Микен Агамемнона, из мести убивший родную мать. Эринии преследовали его и довели до безумия.
[2] Эдип – легендарный правитель Фив, персонаж трагедии Софокла «Царь Эдип».
Глава 17
20 мессидора – 10 термидора 2349 года
Либерти – удивительный город! Десятки высоченных пирамид, сверкающих на солнце, которые соединялись между собой вереницей крытых переходов, подвижных лестниц, туннелей и лифтов. А у подножия пирамид раскинулись непроходимые джунгли. Андроиды не рубили деревья, не строили дороги, не причиняли вред животным и птицам. Они интересовались, наблюдали, изучали, но ни во что не вмешивались. Они окружили Бастиана и не сводили с него глаз, пока он срезал цветы для Вероники, сиреневые, как и её глаза.
– Такие красивые! Она будет рада! – заметил молодой человек, он словно бы оправдывался перед андроидами. Те не сказали ни слова, но Бастиан чувствовал: его поступок их неприятно удивил. Вероника говорила, что роботы высоко ценят любую жизнь, изучению разнообразных её форм они посвящают даже не годы, а десятилетия своего функционирования. Острова, которые андроиды назвали своими, процветали. И всё это великолепие было отделено от жестокого внешнего мира многоуровневой системой защитных полей. Врагам не подобраться к Молуккским островам с воздуха, не подойти близко и на кораблях. Снаружи, за гранью защитных полей Либерти был неприступен, а внутри… внутри спокоен и безмятежен. В городе ничто не говорило о войне, о бурлящем море, о воздушных боях, о смерти. Не транслировали последние новости с передовой, не призывали записаться в добровольцы, не ругали последними словами противника.
Тишина. И благодать. Бастиан прекрасно понимал: в городе должны быть военные объекты, аэродромы, склады боеприпасов, секретные лаборатории. Просто его туда не пускали. Либерти сам решал, куда гостю идти, какие открыть перед ним двери. Умные лестницы перемещали молодого человека только в жилые сектора, и там он мог бродить, сколько душе угодно. Автотранспорт у андроидов тоже был и весьма своеобразный, напоминающий небольшие космические кораблики или шаттлы, наподобие тех, что использовались в марсианских колониях для перевозки пассажиров. Однако роботы пользовались им нечасто, а посему в Либерти никогда не было пробок. Система движущихся лестниц и многочисленных лифтов позволяла жителям города быстро перемещаться из одного района в другой.