– О, прошу вас, Себастиан, давайте не будем… Не сегодня! Такой чудесный вечер, пирог…
– Будь же справедливой, мама, ты первая подняла эту тему, – Вероника задрала нос. Нет, она никого не желала слушать и всегда поступала по-своему. А он… он лишь хотел предостеречь, защитить, оградить от кошмаров. Он ведь знал, знал, как бы девушка ни пыталась скрыть, ей безумно страшно. – Возможно, ты согласишься учить меня, Бастиан. Ты же не откажешь, мой дорогой? – голос её стал слаще сахарной пудры, которой был щедро посыпан пирог. Девушка знала, как сменить гнев Себастиана на милость, как заставить его растаять и сделать всё, что она скажет. Он сердился, нервничал, но не мог ей противостоять. – Это однажды может спасти мне жизнь. Мне и маме. Мы не знаем, что будет завтра. Нужно быть готовой ко всему.
Трудно было с ней спорить. Но Бастиан знал ещё кое-что: Вероника пыталась уговорить Первого отправить её к клонам вместе с любимым. Конечно, она понимала, чем ей это грозит, но собиралась рискнуть, надеть одну из масок эриний, притвориться другим человеком и быть с Себастианом до конца. Она не хотела отпускать его одного, боялась потерять, боялась, что он не вернётся. Флавий Аэций вряд ли заботился о жизни Вероники так, как заботился бы человек, но и терять её не хотел. Алекто была нужна ему. Зачем? Бастиан пока не разобрался. Но он был рад, что Первый отказал Веронике. Ему и только ему одному предстоит отправиться к клонам и вести переговоры. Иначе и быть не может. Бастиан – один из них. Быть может он успеет сказать хоть пару слов, прежде чем они попытаются его прикончить?
Каков план? Признаться, Себастиан и сам не знал всех подробностей. Обстановка менялась. Ежечасно. Над Либерти небо было безмятежно синим, спокойным, но над Сулавеси шли тяжёлые бои. Андроидам приходилось воевать на два фронта, но они, казалось, не испытывали затруднений. Разумеется, Флавий Аэций не пускал ни Бастиана, ни Веронику на военные советы, но мог пригласить их на частную беседу. В личных покоях Первого в дни советов горели желтые лампы и были включены интерактивные карты местности и видеоэкраны, встроенные в стены. Что же… комната сама по себе была большой картой; изображения двигались и менялись, транслировали события в режиме реального времени.
На советах всегда присутствовали андроиды-командующие (так думал Бастиан, ведь не мог определить точно их звания, роботы носили одинаковые красные комбинезоны с вышитыми на воротниках и манжетах странными узорами, на первый взгляд, одинаковыми). Стол был круглым, ведь андроиды были равны во всём, и статус Первого не играл никакой роли. Когда приходили Бастиан и Вероника, роботы одновременно поднимали глаза и кивали, но ничего не говорили. Беседовать и объяснять, увы, привык только Флавий Аэций. Белокурая женщина, чернокожий мужчина, темноволосая девушка – все они носили красные одежды и казались совершенно бесстрастными, только глаза (синие, серые и зеленые) горели на спокойных лицах. В их зрачках Бастиан заметил мелкие-мелкие движущиеся символы информационной строки.
– Положение на Сулавеси достигло критической точки. Легионеры несут огромные потери, но не отступают, стремятся прорваться сюда. Они не желают идти на уступки и отказываются от переговоров. Наше предложение о прекращении огня на три дня и созыве конференции снова было отвергнуто, – заявил Флавий Аэций. Бастиан и Вероника переглянулись, девушка положила теплую ладошку на сжатую в кулак руку молодого человека. Бессмысленная война! Бессмысленная! Нельзя же быть такими слепцами! Нельзя отвергать очевидное! Или всё это злой умысел? – Вы говорили: они считают нас террористами. Но мы представили доказательства своей невиновности. Мы во всеуслышание объявили о существовании армии клонов. И почему же нам не верят?
– Возможно, эта армия создана союзниками, – поделился предположением Бастиан (и оно пугало его самого). – Возможно, им и так всё известно. Они искали повод для начала новой войны.
– Им не победить, – заметила светловолосая женщина. Ее звали Офелия. – Потери Восточной группировки союзников колоссальные. Люди не щадят жизни представителей своего рода. Их смерти будут напрасными. Союзникам не подойти к нашим островам ни с воздуха, ни с моря. Мы защитим свой дом.