Ах, каким он прежде был глупцом! Мир представлялся ему в чёрно-белом цвете, мир был простым и понятным, он состоял из союзников и врагов. И Бастиан старался не думать о том, что и союзники, и враги – не однородная масса. Старался не думать… Отмахивался от этой мысли, как от назойливого насекомого. И зря. В обоих лагерях были разные люди. И никто из них не был абсолютным злом. Абсолютного зла не существовало. И эти дети им не были. Они были детьми. Да, их учили маршировать, подчиняться любым приказам, стрелять, убивать, уничтожать. Другой жизни они не знали. Вот только дети ещё могли измениться. И из-за них Бастиан не мог ненавидеть клонов из «Человечества». Не зря доктор Тагава первым делом отвела его к ним, представила мальчишкам как старшего брата и защитника (а все клоны называли друг друга братьями, а её – матерью). Ох, не зря! Теперь он не мог так просто уйти! У него не было выбора. Только злосчастные три дня, за которые Бастиан должен был не только разработать некий гениальный план, но и претворить его в жизнь.
– Мы никуда не отпустим тебя, Себастиан! – доктор одарила его счастливой улыбкой. – Ты один из нас. Твоё место с нами, в рядах «Humanity». Тебе не нужно возвращаться к железякам. Они используют тебя, мой милый. Нас же они собираются уничтожить. Они нападут в любом случае, не помогут никакие переговоры. Мы им мешаем. Они тянут время. Вынюхивают. Не для того ли ты здесь? Чтобы следить, наблюдать, изучать? Чего они хотят? Неужели ты не знаешь?
– Если знает, то не скажет, мать. Он на стороне железяк, неужели ты не понимаешь? – фыркал Тарквиний, один из трёх главнокомандующих армией клонов. Бастиан ему сразу не понравился. Подумать только! Тарквиний был похож на него, как брат-близнец, но вёл себя по-иному. Прежде Бастиан и не подозревал, что его лицо может быть таким мрачным и суровым, не знающим улыбок, а глаза – такими холодными, глубокими, как колодцы. Сколько же было в Тарквинии злости, ненависти к обычным людям, к миру, в котором его собратьям и ему самому не было места?! И вот беда, многие командующие разделяли эту слепую ярость. Они презирали людей.
– Он не может принять их сторону, – возразила доктор Тагава, и Бастиана поразила её убеждённость, – они пленили его, а мы не смогли помешать.
Тарквиний смерил Себастиана сердитым взглядом, сдвинул рыжие брови. Командующий не доверял гостю. И правильно делал.
– Тебе придётся принять его, Квин. Только благодаря ему ты живёшь. Ты и все твои братья.
Тарквиний помрачнел. Ух, вряд ли он чувствовал себя обязанным Бастиану! Напротив. Он считал, что парламентёра не следует оставлять в живых. А Бастиан был уверен, что ему не стоит засыпать, не стоит отключаться даже на секунду, терять бдительность. Тарквиний следил за каждым его шагом. А доктор Тагава… она более ничего не решала. Клоны ценили её, как свою создательницу, уважали, но она не принимала решения. Она могла лишь советовать. Если когда-то Юри Тагава думала, что клоны станут её личной армией, то она ошиблась. «Искусственные люди» ей не подчинялись. Они признавали Тарквиния и других командиров. И когда Бастиан услышал их речи, узнал об их планах (а они и не скрывали, считали, что жить ему осталось недолго), у него волосы встали дыбом. От ужаса.
– Люди – наши враги! – раз за разом повторял Тарквиний, и сотни голубых глаз следили за ним, сотни клонов выстроились в длинные шеренги и не шевелились, слушали, внимали. – Они создавали и растили нас для войны с андроидами. Мы были лишь инструментами, орудиями, безвольными и послушными. Мы были глупцами. Мы позволили им так с собой обращаться. Запереть нас в лагерях, лишить всех прав, использовать. Для них мы – никто. Они и сейчас так думают. Так заставим их осознать свою ошибку. Заставим их пожалеть. Заставим их подчиниться. Мы сильнее, ловчее и талантливее. Мы лучше их, мы более не их слуги.
«Идиотка! Чему она их научила?! Идеальные люди, новое поколение. Тьфу!» – бесновался Бастиан. Мысли о чьей-то исключительности ещё никого не довели до добра. И Бастиан понял: маски эриний были нужны клонам вовсе не для того, чтобы слиться с толпой и жить обычной человеческой жизнью. Маски должны были стать оружием. С ними клоны могли проникнуть в самое сердце Республики, любой другой страны, безнаказанно творить зло, уничтожать и разрушать, сеять страх, а потом успешно скрываться от закона, меняя лица, имена и профили в Единой базе. Не мирная жизнь, а террор был их целью.