– Мой мальчик! – зашептала она и вцепилась в его рукав. – Мой мальчик! Не надо!
– Что? Не нравится? Не любите смотреть на чужие страдания? Чепуха! – рыкнул Бастиан. – Царапина. Три капли крови, а вы побледнели. Лицемерие! Вы же хотите угробить столько людей! Радуйтесь, что это всего лишь зеркало, а не ваша голова.
– Я не хочу тебе зла! И никогда не хотела! Ты совсем не такой, как они, ты другой. Ты не убийца!
Ха-ха-ха!
– А кто же ещё? Кто я, по-вашему, если не убийца?! Все мы тут убийцы! Все до единого! А вы – самая мерзкая из нас. Вы нападаете со спины! Я думал, что самое главное в моей жизни, моя цель, предназначение – это защита Родины. Я убивал ради неё. Не только подрывал андроидов (хотя это тоже убийство), но и людей. Я не горжусь этим и не оправдываюсь! И у вас нет оправданий!
Она смотрела на него, не отрываясь, и улыбалась. Сумасшедшая! Чудовищная!
– Ты говоришь, как отец… Ты совсем… как он… таким я его увидела в первый раз. Добрым, справедливым и печальным. И таким полюбила. Я так хотела, мечтала, надеялась, что он позволит остаться с ним, примет меня, разрешит наблюдать за тем, как ты растешь, разрешит стать твоей матерью. Настоящей. Ведь я… я тебя создала, ты не только его ребёнок, но и мой тоже. Мой сын. Если бы он позволил, не было бы никакой программы
– Ага! Значит, мой отец во всём виноват?! Кто ещё? Будете и дальше его винить, убью. И плевать на последствия, – вот только на этот раз отступал Бастиан, а она тянула к нему руки. Он врезался в одну из медицинских капсул и замер. Он не знал, что делать. Не мог придумать. Эта женщина вызывала у него острое чувство отвращения и, о нет, только не это, жалости. Доктор стиснула его в объятьях и разрыдалась.
– Ты меня не обидишь! Ты такой славный, такой хороший… – она теснее прижалась к нему, – прости-прости, я когда-то сказала, что ты не сможешь любить. Прости-прости! Ты совершенство! Человек нового поколения. Это люди… люди любить разучились, принимать, понимать, прощать, заботиться… Все разучились, даже Валериан.
– Оставьте в покое моего отца! – взъярился Бастиан, вцепился в плечи доктора, хорошенько её встряхнул, но не более, не стал бить, хоть и хотелось дать оплеуху.
– Я пыталась, клянусь, пыталась, но не могу! – застонала доктор. – Не могу избавиться от него, от мыслей о нём, от воспоминаний. А ты… ты совсем как он в нашу первую встречу. Не отличить.
– Ещё бы, госпожа доктор! Я же его копия. – фыркнул Бастиан. – И все остальные клоны – его копии. Кругом только он. Он один. Вот вы с ума и сходите!
– Я любила Валериана, любила и ненавидела за его холодность, за пренебрежение, за то, что он выбрал другую. Любила, а теперь только ненавижу, – шипела она. – Ненавижу! Его, а не тебя! За то, что он поступил несправедливо, выставил меня, за то, что тебя забрал, отнял! Увёз в Республику. Я сразу тебя полюбила, сильнее, чем кого бы то ни было, полюбила, как только взяла на руки. Так матери любят детей. Я стала бы тебе хорошей матерью, Себастиан, правда! Я бы не позволила отправить тебя в лагерь! Я бы тебя обучила! Ты стал бы легендой, самым известным человеком в империи! Об этом я мечтала, когда укачивала тебя в первый раз. У тебя были такие ясные и умные глаза, внимательные. Ты особенный. И это я тебя создала! Я! Ты был моим! Валериан не имел права тебя забирать!
– Проклятье! И я, и все остальные клоны для вас лишь вещи, – Бастиан не поверил в её искренние чувства и не принял их. – Существа второго сорта. Я был экспериментом, игрушкой, утешением. Но не чьим-то ребенком. Я так и остался бы вещью, если бы отец меня не забрал. Знаете, почему остальные клоны такие жестокие? Потому, что вы, мать, создательница, их не любите. Они результаты эксперимента. Ваш триумф и ваше поражение. И меня ждала такая же судьба. И на что вы жалуетесь? Вы создали меня для отца, разве нет? Он хотел, чтобы его умерший сын был рядом, и вы его создали. Воспользовались ситуацией. Его горем, его отчаянием. Совместили приятное с полезным. Нашли подходящего донора для эксперимента. Надеялись, что с моей помощью привяжете отца к себе. Какая же вы… отвратительная! Вот поэтому мой отец вас не принял. И поэтому я вас не приму! – доктор Тагава побледнела, отпрянула, прижала руки к груди, сгорбилась, осунулась, словно такие простые слова смогли её уничтожить, ранить в самое сердце. А Бастиан не унимался. Он больше её не жалел. И плевал на её слёзы. – Вы не должны были создавать меня. Вы подвергли опасности моего отца! Его лишат звания и наград, имущества… его сошлют в Олимпию, когда узнают о моём происхождении. И это в лучшем случае. А если его обвинят в измене…