Кантэн Морелли: – Да, это так. В первую очередь, я проводил переговоры с архонтами фракторий о поставках медицинского оборудования в государственные клиники.
Т.Е: – И о поставках лекарственных средств?
К.М: – Да, это так. Но… но дело не в этом. Меня преследуют не из-за марсианских контрактов.
Т.Е: – Вы утверждаете, что вас преследуют? Поясните. Вам поступали сообщения с угрозами?
К.М: – Да, госпожа… простите, сэр… Мне звонили. Без использования голограмм, поэтому я не видел лиц. А голоса были изменены.
Т.Е: – Вы сохранили эти сообщения?
К.М: – Сэр, намеренно я не удалял их. Но они не сохранились. Не осталось и резервных копий. Кто-то из коллег мог удалить, узнав, что я… что я решил обратиться за помощью к жандармам, во всём сознаться… Я готов сделать признание и прошу связаться с моим адвокатом. Я знаю: моё место в тюрьме. Но, может… может, там они меня не достанут.
***
– Кантэн пока находится в изоляторе. Жандармы проверяют его показания. Но так как экономическими преступлениями занимается не жандармерия, а финансовая полиция, его до поры, до времени могут отпустить домой, – беспилотное электротакси, в котором ехали Бастиан и Ирина, застряло на десятом уровне эстакады, в огромной пробке. Они задержались в жандармском отделении до темноты, а Воздушка была открыта только в светлое время суток (исключение сделали только для мотоциклов жандармов, а также аэромобилей пожарных и медицинских служб). Ирина отвернулась от окна и взглянула на Себастиана. Она выглядела уставшей и грустной. Чтобы хоть немного поднять настроение девушки, Бастиан заказал ей стаканчик горячего шоколада. Его принес летающий дроид-разносчик, попавший в мобиль через заднее окно. Такие дроиды и днём, и ночью кружили над эстакадой, как вертолётики, скандировали рекламные сообщения, зазывали в кафе и бары, принимали заказы.
– Но он же сказал нам, что его хотят убить! И жандармам сказал! Они не могут его отпустить! – воскликнула Ирина.
– Боюсь, могут. Его не считают опасным. Да, Кантэн продавал лекарственные препараты и медицинское оборудование запрещённым организациям, экстремистам, диктаторам Юга. Но делал он это по указке боссов. Он сам во всём сознался, обещал сотрудничать со следствием. Бежать, похоже, передумал. В любом случае, на Кантэна наденут следящие браслеты, но до суда задерживать не станут, отпустят под залог. Даже не потребуется заявление адвоката. Неет, я не законник. Помнишь, – за тот безумный и полный волнений день Бастиан и Ирина успели подружиться и обращались друг другу на «ты». – девушку-жандарма, которая приехала на твой вызов? Её зовут Амелия Грегори. Это она мне всё разъяснила. Амелия – правовой консультант.
– Всё это скверно, – вздохнула Ирина, она устало прикрыла глаза и наморщила лоб. В белом свете фонарей и фар её лицо было пугающе бледно. Себастиан откинулся на спинку сидения и заскрипел зубами. Весь день он провёл на ногах, и боль в колене стала невыносимой. – Его не только отправят в тюрьму, но и конфискуют всё имущество. «МедМарс» – входит в десятку самых крупных корпораций в Республике. Моя работа ведь тоже связана с Марсом… Там до сих пор не налажено производство лекарств, не хватает ни денег, ни ресурсов. Фрактории зависят от поставок с Земли, люди страдают, а «МедМарс» продавал лекарства на Юг, экстремистам. Ужасно!
– Многие люди считают, что деньги решают всё. Экстремисты и диктаторы Юга готовы заплатить любую цену за медицинское оборудование и особенно – за лекарства. Многие препараты используются не только в лечебных целях, но и для производства наркотиков. А с их помощью можно держать в повиновении целые острова. Знаешь, дознаватель попросила меня о консультации. В офисах и на складах «МедМарс» скоро проведут обыски, изымут препараты, поднимут электронные документы. Мне доводилось бывать на южных лекарственных складах, а ещё вывозить больных и зависимых от наркотиков из оккупированных районов. И лекарства я перевозил. Но не знаю, смогу ли чем помочь… в особенности, твоему другу. Ему не избежать наказания.
Ирина опустила глаза. Она всё ещё жалела своего Кантэна? Вот Бастиан нисколько ему не сочувствовал. Напротив, у него появилось непреодолимое желание «поучить» Кантэна уму-разуму.
– Дело очень серьёзное, Себастиан. И они всё равно отпустят Кантэна? В изоляторе, по крайней мере, его никто не убьёт.