– Себастиан… этого…
– Не случится? Отчего же? Как только я доставлю доказательства в Генеральный штаб армии союзников, правда всплывёт на поверхность. Сначала арестуют меня, потом отца. Если уцелею, жизнь свою закончу в лагере, где, по мнению людей, мне и место. А что будет с моим отцом?! Его… да на Марс, с позором! Долго ли он там протянет с его-то больным сердцем? Довольны, доктор? Скоро будете отомщены.
Вот только Юри Тагава вовсе не обрадовалась, она потянулась к Бастиану, робко коснулась его руки.
– Этого не случится, если ты останешься… Нет, не здесь… здесь нельзя оставаться. Квин хочет тебя убить и меня… меня тоже… – зашептала доктор, мёртвой хваткой вцепившись в его рукав. – Он ищет повод избавиться от нас обоих. И от Ингрид он тоже избавится. Она ему больше не нужна. Она не понимает этого, бедная дурочка! Мы сможем сбежать… сможем… ты не должен возвращаться к андроидам. Они всё равно будут бомбить наши базы, всё равно, Себастиан! Они приняли решение. И тогда… тогда никто не узнает правду! Никто не тронет ни тебя, ни Валериана!
– Прекрасный план! Вы ведь не сейчас его придумали. Гораздо раньше! Потому и заманили меня сюда. Прекрасный план! Превосходный!
– Так значит… ты согласен ему следовать? – с надеждой спросила доктор Тагава.
Бастиан выдержал паузу. Усмехнулся. Заставил её нервничать.
– Нет. И очень жаль, что вы не сохранили даже жалкие ошмётки совести. Только на этой базе больше сотни детей разных возрастов. Столько невинных жизней… Предлагаете мне удрать и оставить их умирать?
– Себастиан… они…
– Результаты неудачного эксперимента? Они подлежат уничтожению? Вы так решили, думаете, имеете право, раз дали им жизнь? Вы так ничему и не научились! Я вернусь в Либерти, госпожа доктор, я буду просить Первого среди равных пощадить этих ребятишек, буду умолять. И, надеюсь, он согласится, разрешит провести спасательную операцию. Я надеюсь… Он машина, но он куда человечнее вас.
– Но тогда ты и твой отец… – ахнула Юри Тагава.
– Не притворяйтесь, что вас заботит судьба моего отца! Вы же его ненавидите! А он возненавидит меня, если узнает, что за его свободу я заплатил жизнями детей. Вы либо помогаете мне, доктор Тагава, либо не путаетесь под ногами. Мне нужно выбраться отсюда. И как можно скорее. Если поможете мне, возьму с собой и, что поделаешь, буду защищать. Решайте! Вы со мной или нет?
Решайте!
Глава 19
– Переговоры – это фарс, капитан Кристо. И мы все об этом знаем. Так давайте не будем тратить время на бессмысленные беседы, – несмотря на ненависть к Себастиану, на злость и желание избавиться от парламентёра, Тарквиний держался молодцом, улыбался, хищно, но всё же улыбался, не повышал голос, был вежлив. Не только с Бастианом, но и с доктором, и с Ингрид, которая всегда держалась как можно ближе к возлюбленному, норовила прижаться или взять за руку и смотрела со страхом, но не на него. Она боялась Себастиана и всячески его избегала. Дуреха!
Тарквиний был строг с подчиненными, они боялись его, но считали справедливым, они слушали его и не пытались перечить. А дети… дети ему подражали. Отращивали длинные волосы, подвязывали их так же, как командир, строили похожие физиономии и надеялись однажды стать такими же сильными и умными, как он. Тарквиний и командующие Джонатан и Максимус держали в ежовых рукавицах две тысячи своих братьев и намеревались заставить людей считаться с клонами. А Бастиана они ненавидели и собирались от него избавиться. Если не теперь, то однажды.
– Третий день подходит к концу, завтра перемирие закончится, и андроиды откроют огонь по всем вашим базам. Неужели вы не понимаете? Если вы не с ними, если вы не перестанете мешать, они вас уничтожат!
Тарквиний и глазом не моргнул. Бастиану от одной мысли о скорой атаке андроидов, о жертвах среди юных клонов хотелось рвать на себе волосы. А Тарквиний улыбался. Его друзья-командующие сохраняли ледяное спокойствие. Ингрид вздрогнула, но не сказала ни слова. Себастиан внимательно следил за ней, искал брешь в её самообладании, надеялся склонить на свою сторону.