Домашний робот, завидев хозяина, перешёл в активный режим и покатился к доктору.
– Принеси, пожалуйста, какой-нибудь еды. Неважно, что там дают. Мой сын вернулся! – воскликнул Валериан. Робот сверкнул круглыми глазками и покатился к двери. – Располагайся, Бастиан. Тут удобно. И кресла, и софа, и кровать. Совсем как дома.
«И враги кругом».
Бастиан рухнул на софу, откинулся на спинку, вытянул ноги. Напряжение уходило, и впервые за последние дни он мог признать, что смертельно устал. Доктор, устроившийся рядом, ласково убрал волосы с глаз сына.
– Ты совсем раскис! Тебе нужно выспаться. Ну-ну, Басти! Всё хорошо! Всё позади!
«Нет! Всё только начинается».
– Папа, я просто… я боялся, что с тобой случится несчастье. Я тебя подвел, и… из-за меня…
– Цыц! Что ты такое городишь, сын? Мы вместе. Это главное. Всё наладится. Бастиан… здесь творится что-то… думаю, ты тоже почувствовал угрозу… что-то вот-вот должно произойти. Плохое. И то, что с тобой произошло… Это не просто пережить. Не просто принять такую правду. Мне не рассказали всего, но, возможно, однажды ты расскажешь. Когда будешь готов. И я разделю все твои терзания.
– Папа… они, наверное, подслушивают… Нет, уверен… они тебя допрашивали? Они просили задать мне какие-то вопросы?
Доктор наморщил лоб.
– Все вопросы они зададут тебе сами. Но они меня допрашивали. Я рассказал о докторе Тагава, о программе, обо всём, что знаю.
– И… – затаил дыхание Бастиан.
– Им сейчас не до нас, сын. Поверь мне. На кону будущее Союза и Республики. Все только об этом и говорят. Но я связался с адвокатом. Ричард постарается нам помочь. Будем надеяться, что нам позволят отправиться на Марс вместе. А что? Там нужны слушатели, но ещё больше нужны пилоты. В колониях клонов немного, но там они свободны. Там мы сможем начать новую жизнь, Басти, если будем вместе.
Себастиан понимал: отец просто его успокаивает, усыпляет. На деле добиться смягчающего приговора будет трудно. Валериан Кристо участвовал в закрытой программе Поднебесной, много лет лгал всем и вся, скрывал в своём доме клона. Эх, папа…
– Неужели оно того стоило? Моё появление на свет? – приуныл Бастиан. Тут же он пожалел о своих словах. Доктор отнял руку от его лица, перестал улыбался.
– Стоило, Бастиан. Поверь мне, стоило. Ради тебя я пошел бы на всё. Я думал, что умру от горя, когда узнал о твоей гибели. Я не мог заставить себя прийти на опознание, не мог туда войти… Сын! Когда я увидел… Проклятье! Бастиан, даже сейчас трудно об этом говорить! – Себастиан вцепился в ладонь отца, сжал его холодные пальцы, сотню раз пожалев, что не откусил себе язык. – Но ты знаешь… я ведь понял, что это не ты. Не сразу, но понял. Одно лицо, не отличить, а человек все равно другой. У того, другого не было шрамов на ногах. Помнишь, ты сильно поранился, когда учился ездить на аэромотоцикле? Сколько тебе было лет? Четырнадцать?
– Двенадцать.
– Ах да… я думал тогда, что ты рано или поздно свернёшь шею. Но шрамы эти сослужили службу. Я понял: это не ты, но не мог же я сказать об этом! Мне вряд ли бы поверили, но если бы поверили…
Вот оно что! Отец до последнего защищал его!
– Я отправился на Юг, надеялся, что смогу выяснить хоть что-нибудь, найти тебя… Я бы не перестал бороться! Я даже хотел связаться с Юри… я ведь не знал…
– Она погибла, папа. И я не смог её спасти.
– Вот как… – доктор вздохнул, уголки его губ опустились. Он смотрел на носки ботинок или разглядывал узоры на ковре. О чём он думал? Бастиан всё отдал, лишь бы узнать. Что на самом деле случилось между доктором Тагава и отцом? Может, это было уже неважно, но молодой человек ничего не мог с собой поделать. Его распирало любопытство.
– Она… она до самого конца тебя любила…
Валериан снова вздохнул, поглядел на сына. Устало. Печально. Стоило повременить с этим разговором! Неуместным. Слишком серьёзным. Какой от него толк? Ничего не исправить! Лучше бы он просто побыл с отцом, в тишине, в спокойствии, в безопасности. Может, Бастиан нашёл бы силы облегчить душу, рассказать обо всём, что видел. Рассказать. От одной мысли отнимался язык, а воспоминания мелькали в голове. Та деревня у подножия вулкана, старик, дети, прекрасный город равных, Флавий Аэций, Вероника и её история, «Человечество», доктор Тагава, Тарквиний и Ингрид. Сколько всего нужно было рассказать отцу! Но не было сил. И в обществе доктора воспоминания меркли, казались нереальными, словно прошедшие недели были тяжёлым, кошмарным сном, жутким, удушливым. Нет, Бастиан не мог ничего рассказать. А доктор… доктор собирался с духом.