– Я знаю. Знаю. Это я её сгубил. Я учу пациентов терпению, а сам… сам не был ни терпеливым, ни добрым по отношению к Юри. А она того заслуживала. Но я боялся, что она заберёт тебя в Поднебесную. Я не верил, что там ты будешь в безопасности. И не желал признавать, что она тебя любила. Это ужасно, когда родители вот так вот делят детей. Вряд ли Юри меня простила. Я лишил тебя её общества, из-за меня ты почти ничего о ней не знаешь, Басти! Она… она всегда меня пугала. Странная, гениальная, помешанная на своих идеях, на создании идеальных людей. Алисия познакомила меня с Юри, но я старался держаться от неё подальше. Она была совсем юной, а из-за роста и хрупкого сложения казалась ещё моложе, но её глаза жгли меня, словно бы следили за мной. Юри не стала моим другом, но именно она пришла на помощь с самую трудную минуту. Я бы хотел сказать, Басти, что она всё делала только ради выгоды, ради успеха программы, но нет. Думаю, она пыталась помочь. Если ты захочешь узнать о ней побольше, спрашивай. Теперь нет нужды скрывать. Более я не смогу тебя защитить. И это меня с ума сводит!
– Мне кажется, она простила, – только и смог вымолвить Бастиан.
Доктор только головой покачал.
– Я не верил, что она сможет стать хорошей матерью. Она же только и думала, что об экспериментах, исследованиях, о признании, славе… А ты был лишь средством, результатом её трудов, а не ребенком, которого Юри могла бы полюбить. Я уже тогда знал, что ошибаюсь. Я видел, как она возится с тобой. Она ведь очень помогала, носила тебя на руках, успокаивала, присматривала за тобой, пока я летал. Я слышал, как она напевала тебе на языке имперцев, видел, как ты цеплялся пальчиками за её одежду, не хотел отпускать. Я же отсутствовал неделями и когда приезжал, то замечал: ты забываешь мое лицо, начинаешь плакать, если беру тебя на руки. А когда приходила она, ты улыбался во весь рот, тянулся к ней. Я ревновал, Басти. Я боялся, что Юри тебя увезет, а я… снова останусь один. Я так этого боялся! Я ведь всех потерял: и мать, и отца, и Алисию, и нашего сына. Тебя я старался любить за всех, понимаешь? Не желал делить. И знаешь… мне кажется, Юри испытывала похожие чувства. Она понимала: вместе нам не быть. Но в ты… она имела право тебя воспитывать. И это злило меня больше всего! Видишь, что мы наделали, мальчик? Глупые и эгоистичные у тебя родители!
Родители.
Бастиан понимал: нужны добрые слова, слова утешения, но не мог их подобрать. Просто обнял отца. Доктор Кристо склонил голову к плечу сына. Они так и сидели, наверное, очень долго, не шевелились. Такие похожие друг на друга. Печальные. Потерянные. И думали о той, которую уже нельзя было вернуть. Её тень никогда бы не встала между ними, слишком сильно отец и сын друг друга любили. Но они оба её оплакивали, жалели.
– Я помог ей создать клонов «Человечества», папа. Я и представить тогда не мог, что всё обернётся именно так… Я несу за них ответственность! Должен им помочь, но что делать, не знаю! Я им чужой. А они… совсем не знают мира, жизни… Люди могут этим воспользоваться, превратить их в оружие. Неважно, кто, имперцы, республиканцы, американцы… Клоны лишь сменят командира, но не станут свободными. Они заслуживают иного! Заслуживают!
– Басти… я понимаю. Понимаю. Они ни в чём не виноваты, как и ты. Вот только они по ту сторону баррикад. Они враги Республики. Враги Союза. Враги людей. Наши враги. Боюсь, их не станут жалеть. Басти… Басти… всё так запуталось! Просто послушай! Ты должен поберечь себя! И ради меня тоже. Ради меня. Мы должны держаться вместе. Мы что-нибудь придумаем. Слышишь?
Бастиан кивнул, положил голову на плечо отца и закрыл глаза. На него снова накатила волна усталости и отчаяния. Мозг лихорадочно искал выход и не находил. Так… в первую очередь нужно позаботиться от отце… защитить его защитить… Только бы отец был в безопасности!
Доктор словно прочитал его мысли.
– Не тревожься за меня, сын! Думай о своём будущем.
Но как раз об этом Бастиан и не мог думать.
***
Себастиана допрашивали в течение нескольких часов. Раз за разом задавали одни и те же вопросы, просили пояснить, уточнить, дополнить. Он устал. Измучился. Изнервничался, а его всё не отпускали и не отпускали. Среди мучителей были и генералы (сами генералы) Республики, и командующие армиями АиБР и наблюдатели из Америк. Не было только имперцев. Их не позвали. Вряд ли это было правильно. Но кто в такие моменты вспоминает о протоколе?