– И мы добьёмся, мисс Ингрид! – заверил девушку Первый среди равных, его холодные пальцы сжали её ладонь, неожиданно осторожно и даже… нежно. В любом случае Ингрид это прикосновение машины было приятно, она не пыталась отнять руку, хотя прежде содрогалась при одном только виде Флавия Аэция. Постепенно девушка приходила в себя, она более не вздрагивала от любого шороха, не пугалась равных, не избегала Веронику, не тряслась, не плакала. К Ингрид возвращались прежняя уверенность и желание работать. Когда она смотрела на экран компьютера, на её губах играла улыбка, глаза сверкали. Девушка давала андроидам дельные советы и буквально засыпала их идеями. – Равные помогут во всём. Только скажите, что нужно. Мы высоко ценим ваш ум, вашу изобретательность. Вы украшение человеческого рода, – Первый поднёс ладонь девушки к холодным губам. Ингрид заметила в его глазах мигающие красные огни, значит, системы работали с перебоем. Неужели он… хм… волновался? Разве андроиды на это способны? Девушка выглядела напуганной и одновременно удивлённой. – Советую отдохнуть, мисс Ингрид. Люди быстро устают, нуждаются в здоровом сне. Равные продолжат без вас, – он выпустил её руку, кивнул и удалился.
Стоявшая позади Вероника ухмылялась. Когда Флавий Аэций ушёл, она устроилась в кресле рядом с Ингрид и одарила её хитрой улыбкой.
– Не пугайся! Он тебя не обидит. Он ведёт себя совсем как человек. Даже пытается о ком-то заботиться. Старается понять людей. Первый среди равных быстро учится. Программное обеспечение Флавия Аэция совершенствуется с каждым днём.
– Это меня и пугает, – зашептала Ингрид. – Я передала андроидам секрет вируса, и как быстро они его усовершенствовали! Прошло всего несколько дней! А если… а если они однажды используют его против нас? Против Союза?
– Ты не беспокоилась об этом, когда помогала клонам. И они как раз использовали вирус против нас. Ты же читала новостные сводки? «Братья, присоединяйтесь к нам!» – твой Тарквиний ищет сторонников-клонов. Не только в Поднебесной, но и во всех странах Союза. В Паутине он чувствует себя в безопасности. И техники ничего не могут поделать.
Ингрид приуныла, опустила голову, ей было нечего возразить. Вот только в голосе Вероники не было упрёка, не было злости. Она всего лишь констатировала факт.
– Я знаю. Я виновата. Я тебя подвела. Подвела эриний, подвела Республику, – зашептала Ингрид. – Я доверилась Тарквинию, и напрасно. Я предала тебя. Тогда я думала, что поступаю правильно, что только таким способом могу избавиться от твоего влияния. Ты не сможешь меня простить. Я сама не смогу. Всё началось из-за меня. Из-за моей глупости и доверчивости. Из-за моей веры в то, что я нужна Тарквинию, что я сумею ему помочь, а он сможет меня полюбить. И мне ничего не исправить… Не повернуть назад. Поздно! Слишком поздно!
– Я только теперь начала понимать тебя, Ингрид. Ты хотела любви, хотела быть нужной, полезной, – Вероника опустила глаза на свои руки, погладила кольцо, улыбнулась, ведь огонёк продолжал гореть. – В этом нет ничего ужасного. Вот только мне было всё равно, а ведь я называла себя твоей подругой. Я преследовала свои цели. Всегда, Ингрид. Я тебя использовала. Я не хотела тебя слушать. Более того… я никого не хотела слушать. Меня интересовала только борьба с несправедливостью. Я жила этой борьбой и о другом не мечтала. Но я… я сама поступала не по совести, оправдывала собственные недостойные поступки некой высшей целью. Я ничем не лучше тех, с кем боролась. Может, я даже хуже. Только теперь я это понимаю. Теперь только одного хочу, чтобы Бастиан вернулся живым, хочу быть с ним.