- А ну подъём, никчемные человечки!!!!
Его голос разнёсся под сводом комнаты, отражаясь от стен. Подобно ушату холодной воды, он тут же согнал сон с девушек. Все как одна соскочили со своих мест, боязливо осматриваясь кругом. На лицах застыл испуг. Все склонили головы, тщетно стараясь подавить зевки. Но даже то, насколько девушки быстро выполнили его приказ, мужчине показалось мало. С наслаждением, что нисколько не украшало его вечно брезгливое лицо, он хлопнул в ладоши, сказав короткое словечко на не знакомом языке.
С потолка сами собой полились ледяные струи воды. Они вмиг промочили бедных девушек в тонких старых ночных рубашках, а также постели и вещи, что аккуратными стопками были сложены на соседних стульях. Мужчина медленно вел взглядом по воспитанницам и становился всё мрачнее. Его настроение, и без того плохое, стало поистине ужасно.
Просто, несмотря на всё, что он сделал, в комнате стояла оглушительная тишина. Никто из девушек не посмел, и пикнуть, так как это бы послужило хорошим поводом для продолжения издевательств. А мужчина в них толк знал, как никто другой.
В самом дальнем углу немного поодаль от всех притаилась девушка по имени Наила. Она со всех сил, как могла, сжала челюсти и ссутулила плечи, только чтобы её не было видно из-за спины товарок. Надежда на это была слабая, но Наила всегда так делала.
Неизвестно почему её всегда замечали первой и доставалось больше чем остальным. Причины этого могли быть разные, даже если не принимать во внимание, что она была обычным человеком. Что в мире магов приравнивало её к насекомым или того хуже. Следующая причина — это внешность. Белая кожа, стройная фигура, благородные черты лица с огромными голубыми глазами и тяжелая копна каштановых волос длиною до талии. Часто она слышала чужие завистливые разговоры о том, что такая внешность должна быть у магов, но никак не у бездарной сиротки. В приюте прочно засел слух, что Наила незаконнорожденная дочь какого-то аристократа-волшебника. В детстве у девушки даже была надежда, что вот-вот в ней проснётся магия и она сможет выбраться из этого места. Но годы шли, а силы так и не пробудились, зато кличка «бастардка» пришлась многим по вкусу.
В приюте она жила с самых ранних лет. И с взрослением становилась всё красивее.
Но больше ангельской внешности, которая досталась «бездарной дряни», окружающих приводил в бешенство её характер. Даже в свои двадцать лет, что считалось довольно юным возрастом, он был слишком непрогибаемым и своевольным.
Наученная горьким опытом, она решила не вызывать к себе лишнее внимание. Во всяком случае, очень старалась.
- С добрым утром, мои любимые воспитанницы, — совершенно не искренне проговорил мужчина. - А почему не слышу благодарности? Я совместил вам побудку и водные процедуры. Теперь нет нужды идти умываться.
И глумливо засмеялся, чем вызвал приступ неконтролируемой дрожи. Но в туже секунду дружный хор голосов прокричал: «Спасибо, мистер Свеп!»
Наила с тоской посмотрела на вещи, которые теперь придётся одевать мокрыми, и вымученно скривила губы.
- Что такое? - как назло послышалось совсем рядом.
Девушка вздрогнула и подняла испуганно глаза. Она даже не удивилась, что мистер Свеп стоял сейчас совсем рядом и с презрением смотрел на неё.
Наила склонила голову, делая аккуратный шаг назад к стене. Остальные молча смотрели в их сторону, кто-то с сочувствием, а некоторые и с нескрываемым злорадством.
- Я задал тебе вопрос, — злые глаза сверлили дыры в её лбу, заставляя втягивать голову в плечи.
- Ничего, господин Свеп. Я только лишь удивляюсь вашему великодушию, к таким жалким существам, как мы.
К сожалению, полностью сарказм из голоса убрать не получилось, и смотритель это прекрасно заметил. Поджав губы так, что они превратились в жёсткую линию, он встал вплотную к Наиле.
- Ты даже не представляешь, насколько мое великодушие огромно, — зашипел он глядя сверху на бледную девушку. - А для тебя, моя любимица, я вообще многое могу сделать.
Едкий смешок не предвещал ничего хорошего, и щелчок пальцами это только подтвердил. Наила почувствовала, как что-то горячее упало ей на голову. Вязкая субстанция с омерзительным хлюпаньем потекла по волосам, забираясь за ворот тонкой рубашки. По запаху девушка признала в горячем вареве овсянку, что неизменно подавалась им на завтрак. Этот отвратный аромат, схожий с горелым грязным тряпьём, не узнать было просто не возможно.
Наила коротко вскрикнула от неожиданности и резкого контраста с холодным ливнем, что обрушился на них до этого. Руки сами по себе взлетели вверх, зачерпывая кашу с волос.