Очевидно, он затронул щекотливую тему. Щеки мисс Гилкрист покрылись легким румянцем.
– Да, это так. На мне была почти вся стряпня, я очень люблю готовить. Ну еще пыль смахнуть и другая легкая работа по дому. Никакой черной работы, разумеется.
Тон мисс Гилкрист не допускал возражений. Энтвисл, понятия не имевший о том, что такое «черная работа», пробормотал что-то примирительное.
– Для этого два раза в неделю приходила миссис Пантер из деревни. Видите ли, мистер Энтвисл, я не потерпела бы, чтобы меня считали прислугой. У меня самой была маленькая чайная, но все пошло прахом во время войны. А такое милое было заведение, называлось «Ивушка». Вся чайная посуда была так очаровательно разрисована голубыми ивами. И к чаю подавали превосходную сдобу. У меня всегда была легкая рука на кексы и ячменные лепешки. Потом война, начались перебои со снабжением, я обанкротилась, потеряла те небольшие деньги, которые мне оставил папа и которые я вложила в это дело. Что мне оставалось? Я ведь никогда ничему не училась. Вот я и пошла в компаньонки, устроилась к одной леди. Но ничего хорошего из этого не получилось, она была слишком груба и заносчива. Затем я одно время служила в конторе, но это тоже было не по мне. Ну а потом я познакомилась с миссис Ланскене, и мы сразу зажили душа в душу. Ведь ее покойный супруг тоже был художником, ну и так далее... Но как я любила свою милую маленькую чайную! Туда приходили такие замечательные люди...
Глядя на мисс Гилкрист, Энтвисл невольно вспоминал про множество подобных ей женщин: с корректными манерами, облаченных в опрятные розовые или оранжевые халатики, принимающих у посетителей заказы на чай с кексом в бесчисленных «Прибрежных рощицах», «Рыжих котах», «Голубых попугаях», «Ивушках» и «Уютных уголках». У мисс Гилкрист было свое духовное прибежище – респектабельная чайная, этакий обломок «старых добрых времен», с сугубо приличной клиентурой. По всей стране, подумал он, снует множество женщин вроде мисс Гилкрист, похожих друг на друга своими кроткими терпеливыми лицами, упрямой складкой губ и старомодными прическами.
Печально задумавшаяся мисс Гилкрист встряхнулась:
– Право же, я не должна отнимать у вас время разговорами о себе. Полицейские были очень внимательны и добры. Инспектор Мортон из Главного управления такой любезный человек. Он даже устроил так, что я могла бы переночевать у миссис Лейк, дальше по дороге, но я сочла своим долгом остаться здесь и присмотреть за всеми прекрасными вещами миссис Ланскене. Они, разумеется, увезли, – она нервно сглотнула, – тело и заперли дверь спальни, а инспектор оставил на всю ночь полисмена в кухне, знаете, из-за разбитого стекла... кстати сказать, сегодня вставили новое. Так о чем это я? Значит, я сказала, что прекрасно проведу ночь в моей комнате, хотя, по правде, я все же загородила дверь комодом и поставила большой кувшин с водой на подоконник. Если это действительно какой-то ненормальный...
Здесь мисс Гилкрист остановилась, чтобы перевести дыхание.
Энтвисл быстро вставил:
– Инспектор изложил мне основные факты. Но если вам будет не очень тягостно рассказать кое-какие подробности...
– О да, мистер Энтвисл, я вас прекрасно понимаю. Полицейские подходят к делу так официально... Но ведь это, должно быть, правильно.
– Миссис Ланскене, насколько мне известно, вернулась с похорон позавчера поздно вечером?
– Да. Поезд немного опоздал. Я заказала такси, чтобы встретить ее на станции, как она распорядилась. Бедняжка ужасно устала – и это так естественно! – но, в общем-то, была в хорошем настроении.
– Так, так. Рассказывала она о похоронах?
– Очень мало. Я дала ей чашку горячего молока, больше она ничего не захотела, и она рассказала только, что в церкви было много народу и масса цветов. Да, еще она очень жалела, что не увидела своего другого брата... Тимоти, кажется?
– Да, Тимоти.
– По ее словам, она не видела его больше двадцати лет и надеялась встретиться с ним на похоронах, но потом решила, что он, наверное, поступил верно – при сложившихся обстоятельствах ему даже лучше было не приезжать. Правда, приехала его жена, которую миссис Ланскене всегда терпеть не могла... о, простите, мистер Энтвисл, это у меня просто сорвалось, я вовсе не хотела...
– Ничего, ничего, – успокоил ее юрист. – Вы ведь знаете, я не член семьи, и, кроме того, мне известно, что Кора и ее невестка никогда особенно друг с другом не ладили.
– Примерно то же самое она сказала и мне. По ее словам, она всегда знала, что Мод когда-нибудь превратится в этакую властную, деспотичную особу. Миссис Ланскене была страшно усталой и сказала, что сразу ляжет спать. Я принесла ей грелку с горячей водой, и она поднялась к себе наверх.