– Нет, нет, что вы, хотя, по правде говоря, я действительно чуточку испугалась. Очень глупо с моей стороны. Вообще-то я совсем не нервная. Я сказала адвокату, что не побоюсь остаться здесь одна, и осталась. Наверное, из-за дознания и оттого, что я... думала о всех этих вещах, но целое утро я что-то нервничаю. Поверите ли, примерно полчаса назад в дверь позвонили, я едва смогла заставить себя открыть, хотя, разумеется, просто глупо думать, что... убийца вернется, да и зачем ему это? И конечно, это была всего-навсего монахиня, собиравшая на сиротский приют, и я почувствовала такое облегчение, что дала ей два шиллинга, хотя я сама не католичка и вовсе не симпатизирую этой религии с ее монахинями. Впрочем, думаю, что сестры из ордена Милосердного Сердца действительно делают доброе дело. Но, прошу вас, садитесь миссис Бэнкс. Вы приехали поездом?
– Нет, у меня машина. Проулок такой узкий, что я не смогла проехать к дому. Но у вас тут есть что-то вроде заброшенного карьера, и я оставила машину там.
– Проулок действительно узкий, но ведь здесь почти нет движения. И вообще это очень одинокое место. – При последних словах мисс Гилкрист слегка вздрогнула.
Сьюзен Бэнкс оглядывалась вокруг.
– Бедная старая тетя Кора, – сказала она. – Тетя оставила все, что у нее было, мне, вы знаете?
– Да, мистер Энтвисл говорил мне. Надеюсь, мебель вам пригодится. Я знаю, вы недавно вышли замуж, а мебель сейчас такая дорогая. У миссис Ланскене были такие прекрасные вещи!
В душе Сьюзен не согласилась с этим. У Коры не было вкуса к антиквариату. Обстановка здесь представляла собой нечто среднее между образчиками модернизма и предметами с претензией на «художественность».
– Мебель мне не понадобится, – сказала Сьюзен, – у меня есть своя. А это все пойдет с аукциона. Вот... разве только вы захотите что-нибудь взять. Я буду очень рада... – Сьюзен остановилась в некотором смущении, но мисс Гилкрист не нашла в предложении ничего странного и просияла.
– Вы очень добры, миссис Бэнкс. Но, видите ли, у меня тоже есть мои собственные вещи. Когда мне пришлось расстаться с моей маленькой чайной, знаете, из-за войны... это было так грустно... то я не все продала. Кое-что из мебели и картины, оставшиеся после моего папы, я сдала на хранение, потому что, я надеюсь, когда-нибудь у меня снова будет мой маленький домашний очаг. Но все равно, я вам очень благодарна, и если вам действительно не жаль, то вот этот раскрашенный чайный столик милой миссис Ланскене... Он такой очаровательный, и мы всегда пили за ним чай.
Сьюзен, поморщившись, взглянула на маленький зеленый стол, разрисованный огромными пурпурными цветами клематиса, и поспешила сказать, что она с удовольствием подарит его мисс Гилкрист.
– Огромное спасибо, миссис Бэнкс, но, право же, мне неловко быть такой корыстной. Ведь у меня уже есть все прекрасные картины миссис Ланскене и ее аметистовая брошь... Быть может, мне следует вернуть ее вам?
– Нет, нет, что вы!
– Вы хотите разобрать вещи? После дознания, наверное?
– Пожалуй, я останусь на пару дней и разберусь со всем.
– Вы хотите сказать, что будете ночевать здесь?
– Да, а что, это почему-то неудобно?
– О, конечно нет, миссис Бэнкс. Я сменю белье на моей постели, а сама великолепно устроюсь здесь, на кушетке.
– Но ведь я вполне могу спать в комнате тети Коры.
– Вы... ничего не имеете против этого?
– Из-за того, что ее там убили? О нет, мисс Гилкрист, нервы у меня достаточно крепкие. Там ведь... все теперь в порядке?
Мисс Гилкрист поняла смысл вопроса.
– Разумеется, миссис Бэнкс. Все одеяла отправлены в чистку, и мы с миссис Пантер выскребли всю комнату. Но поднимитесь и взгляните сами.
Комната, где Кору Ланскене настигла смерть, была чистой, свежей и абсолютно лишенной какой бы то ни было зловещей атмосферы. Она отражала свойственное Коре отсутствие вкуса. Над камином висело писанное маслом изображение молодой полногрудой особы, намеревающейся войти в купальню. При взгляде на нее Сьюзен содрогнулась. Мисс Гилкрист пояснила:
– Это нарисовал супруг миссис Ланскене. Внизу много его картин.
– Какой ужас!
– Самой мне не очень нравится такой стиль, но миссис Ланскене весьма гордилась своим мужем и считала, что его творчество просто никто не понимал.
– А где картины самой тети Коры?
– В моей комнате. Хотите посмотреть?
Мисс Гилкрист с гордостью продемонстрировала свои богатства. Сьюзен сказала, что тетя Кора, по-видимому, обожала приморские деревушки.