— Что ж, договорились, — сказал Мейсон. — И позвони перед уходом мистеру Мортимеру Херши, сообщи ему, что мы сможем приехать к мистеру Эддиксу сегодня в девять тридцать вечера.
— Может быть, если он еще не ужинал, посоветовать ему съесть немного чеснока, чтобы, учитывая сложившиеся обстоятельства, он мог получить большее удовольствие от общения с нами?
— Нет, — сказал Мейсон, — мы не настолько хорошо его знаем.
— Но ведь узнаем? — спросила она.
— О, несомненно, — пообещал с улыбкой Мейсон, — но он никакого удовольствия от этого не получит.
4
Мейсон плавно затормозил перед коваными железными воротами, сквозь прутья которых виднелась широкая дорожка, усыпанная гравием.
Охранник, с большой шерифской звездой на груди, мощным электрическим фонарем в руке и револьвером в кобуре, прицепленной к набитому патронташу, стоял сразу за воротами.
Яркий луч фонаря осветил салон автомобиля.
Мейсон опустил стекло.
— Что вам здесь нужно? — спросил охранник.
— Во-первых, — ответил Мейсон, — мне нужно, чтобы вы не слепили мне глаза фонарем.
Луч скользнул в сторону, затем фонарь погас.
— А во-вторых, мне нужно видеть Бенджамина Эддикса, — продолжал Мейсон.
— А я хочу знать, — пробурчал охранник, — нужно ли Бенджамину Эддиксу видеть вас.
— Он уверял, что очень нужно.
— Имя?
— Перри Мейсон.
— Ждите здесь, — сказал охранник, — и не вздумайте вылезать из машины. Сидите и ждите, пока я не позвоню в усадьбу.
Он подошел к телефону, спрятанному в углублении одной из квадратных каменных колонн, на которых крепились ворота.
— Здесь живут милые, дружелюбные и очень гостеприимные люди, верно ведь? — сказал Мейсон Делле Стрит.
— Ну, это, может быть, вынужденные меры. Место здесь довольно уединенное, и, кроме того, шеф, похоже, мистер Эддикс очень богат. Мне кажется, он должен опасаться воров.
Охранник повесил телефонную трубку и нажал на кнопку — тяжелые ворота на отлично смазанных петлях начали медленно открываться.
Охранник подошел к машине.
— Все в порядке, — обратился он к Мейсону, — мистер Эддикс вас ждет. Поезжайте прямо по этой гравийной дорожке, никуда не сворачивая. Когда подъедете к главному входу — это там, где большие колонны, — остановите машину прямо у каменной лестницы. Вас будут встречать. Машину оставите там. По дороге не останавливаться и из машины не выходить. Все понятно?
— Все понятно, — сказал Мейсон, — хотя меня не слишком-то вдохновляет столь сердечная встреча. А что будет, если мы выйдем из машины?
— Много чего.
— Ну например?
— Ну, вы пересечете, к примеру, невидимые лучи сигнализации, а как только вы это сделаете, тут такое начнется, что вы и представить себе не можете! Вой сирен, прожектора. Кроме того, автоматически откроются двери собачьего питомника и сторожевые собаки будут выпущены на волю. Только потом не говорите, что я вас не предупреждал. Если вам хочется поэкспериментировать, то вперед — можете проверить сами.
Охранник вернулся на пост.
Мейсон повернулся к Делле Стрит.
— Мне кажется, мистер Эддикс превосходно организовал свою защиту. Недостаток гостеприимства он, похоже, решил компенсировать прекрасной технической организацией.
Адвокат переключил передачу, и машина скользнула в ворота. Под шинами шуршал гравий широкой, плавно изгибающейся дорожки; неискушенному наблюдателю казалось, что ухоженная территория вокруг представляет множество возможностей для уединения.
Через несколько мгновений перед ними возникли смутные очертания огромного каменного дома, смягченные вьющимся то тут, то там плющом.
— Да, — сказал Мейсон, — перед нами типичный образец элегантной архитектуры федеральной тюрьмы.
Он затормозил у ступенек парадного входа.
Каменное крыльцо было залито ослепительным светом. Где-то позади захлебывались диким лаем собаки.
Мейсон заглушил мотор, выключил фары и, открыв дверцу, пошел вокруг машины, чтобы помочь выйти Делле. Она, не дожидаясь его, сама распахнула дверцу и быстро взбежала наверх по ступенькам каменной лестницы.
Огромная дверь особняка отворилась, и появился Натан Фэллон.
— Добро пожаловать в Стоунхендж, — поприветствовал он гостей.
— Стоунхендж? — удивленно переспросила Делла Стрит.
— Да, именно так называется особняк, — ответил Фэллон, — он довольно большой, мисс Стрит. Здесь достаточно места для удовлетворения всех потребностей мистера Эддикса — для приема гостей, для работы, для экспериментов с животными.
— Да, кстати, а с какой целью проводятся эксперименты, о которых вы упомянули? — спросил Мейсон.
Натан Фэллон больше не пытался демонстрировать любезность. Он перестал улыбаться и молча посмотрел на Мейсона сквозь толстые линзы своих очков.
— Не ваше дело, — отрезал он.
На мгновение воцарилась тишина, затем Натан Фэллон сделал шаг назад и жестом пригласил их войти.
— Прошу вас, — произнес он.
Они вошли в гостиную, в могучем тяжеловесном убранстве которой варьировался все тот же мотив федеральной тюрьмы.
Справа в дверях отдернулась портьера — там стоял, наблюдая за ними, худощавый человек.
У него были серо-голубые, абсолютно ничего не выражающие глаза — такие большие, что, когда он моргал, веки, казалось, опускались неестественно медленно, как у совы. Затем, когда огромные выпуклые глаза вновь открывались, они напоминали объективы двух фотоаппаратов, снимающих все происходящее на пленку.