Заворихин со звоном бросил кость в медный таз, вскочил:
— Мы лобызаться, что ли, с сибирскими людишками приехали?! Или ясак с них брать? Отвечай, атаман! — И шагнул к Ермаку.
Ермаковцы вскочили было.
— Сидеть! — рявкнул Ермак. Поднялся, пошатываясь. Взял Заворихина одной рукой за грудки, сильно тряхнул. — Ты, пес паршивый! С кого ты тут ясак брать собрался? С Игичея? Аль мало у него сожрал-выпил? Иль тебе Строгановы наказ такой дали — злобить люд сибирский, чтоб нас сгубить? — Ермак отбросил Заворихина, тот плюхнулся на свое место. — С кого надо — ясак брать будем. Только измываться над черным людом я не дам! Запомните все это!
В это время Игичей ввел в юрту совсем юную свадебно разодетую узкоглазую девушку с опущенной головой.
— Моя дочь это… Славному Ермаку подарок… На всю ночь.
Установилось всеобщее молчание.
Ермак медленно опустился на свое место. Отец подтолкнул дочь, она покорно распласталась перед Ермаком, уткнула лицо в ковер у его ног.
— Бери, бери, — прошептал Игичей. — Иначе кровно обидишь.
Ермак протянул руку, погладил девушку. Она вскинула лицо — глаза были заполнены обиженными детскими слезами, взгляд умолял о пощаде.
— Как звать тебя?
— Сузге! — тихо проговорила девушка.
— Ступай домой, Сузге.
Ермак помолчал и поднял хмурый взгляд на Игичея.
— Такой древний обычай, — оправдываясь, пробормотал отец.
— Я знаю, казачки с местными девками без зазору балуются, — проговорил атаман. — Отныне строго указать: кто такой подарок примет или баб здешних будет силой брать — покараю донским законом.
Вереница стругов вытянулась по реке.
Вдруг с ертуального (передового) стружка ударил тревожный сигнал трубы.
По закону Ермака сигнал повторяется на атаманском струге. Казаки спешно изготавливаются к бою — зажигают фитили, надевают шлемы, затягивают ремни доспехов.
С берега послышался нарастающий гул, земля загудела от топота множества лошадиных копыт. С воем, визгом, свистом, гиканьем несется по отлогому пустынному левому берегу лавина татарских всадников. Солнце сверкает на шлемах и кольчугах воинов.
— Озверели! Неужели вплавь на струги кинутся?! — воскликнул, крестясь, Заворихин.
Однако татары, приблизившись к двум передним стругам, осыпали их тучами стрел и повернули назад. Стрелы льются дождем. Они поразили двух казаков на атаманском струге, впились в борта, в мачты, в нескольких местах пробили навес из парусины.
Запела труба. Борта передних стругов окутываются дымками выстрелов. Пули достают удаляющихся татар, несколько всадников и коней падают. Но с берега накатывается новая лавина конников. Казаки торопливо заряжают пищали, раздается несколько выстрелов, но тучи стрел вновь осыпают атаманский струг, падает за борт со стрелой в шее еще один казак. Вторая лавина всадников скачет прочь, а навстречу ей несется третья…
— Труби — прижаться к правому берегу! — кричит Ермак, стоя под походным знаменем во весь рост.
— Поберегся бы, атаман, — сказал Черкас Александров, забивая пыж.
Струги приближаются к правому берегу, крутому и заросшему деревьями, но оттуда тоже полетели тучи стрел.
— А, черт, лупи их!
Ударил залп пищалей, несколько татарских лучников падают с наклонившихся над рекой деревьев в воду.
Ермак отбросил впившуюся в кольчугу стрелу.
— Здесь нам не высадиться… Давай к левому.
Опять заиграла труба. Мерно ударил барабан. Цепочка казацких стругов, изрыгая дым выстрелов, приближается к пологому левому берегу, казаки с обнаженными саблями, с пищалями, бердышами и копьями спрыгивают в мелководье и на песчаный берег навстречу заходящей для новой атаки огромной лаве татарских всадников…
…Перед Кучумом распластался на ковре мурза Баянда в окровавленной одежде.
— О, великий! Неверные разбили наше войско на реке Туре…
Кучум вскочил, вскричал в бешенстве:
— Шайтан, видно, помогает им! Передать Маметкулу — пусть быстрее укрепляет Подчеваш!
— Не волнуйся, великий хан, — склонился карача. — Пока жив карача, русские не пройдут к Иртышу.
Ночь. Заякоренные струги покачиваются на реке. На некоторых горят факелы, роняя в черную воду желтые куски огня.
Из темноты ночи к одному из стругов на легкой лодке подгреб какой-то человек. Его подняли в струг. Ермак и атаманы окружили приехавшего, который начал взволнованно говорить. Это был Игичей.
— Мой далеко плавал. Везде татары кричат: «Русский идет». А сами как звери по кустам прячутся, чтоб оттуда стрелу пускать.