— Атаман! Никакого припасу съестного они не привезли…
— Как… не привезли?! — Ермак обернулся к Болоховскому.
— Так Строгановы сказали, что у вас тут склады лопаются…
— Да ты понимаешь, — Ермак яростно затряс Болховского за грудки, — что нам теперь всем грозит?
— Убери лапы! — взвизгнул Болховский. — Как смеешь?! Я — князь, а ты — мужик вонючий! Государю вот отпишу про тебя!
— Не успеешь! С голоду подохнешь!
И Ермак, отшвырнув воеводу, в ярости зашагал от пристани.
За покрытым толстым слоем изморози окном свистит метель.
Ермак меряет шагами комнату. У печки жмется воевода Болховский — отощавший, похудевший, недавно еще налитой жиром подбородок висит складками.
— Ну, сколько твоих стрельцов с цинги да с голоду пало?
— Близко к сотне уже, — виновато проскрипел воевода.
— Да казаков с полсотни. Из Кашлыка не выехать, не въехать. Кучум да зима заперли нас тут намертво. А зиме половина только. Теперь-то понял, что наделал твой Строганов?
Болховский, помрачнев, промолчал.
Воет метель, крутит снежные вихри между многочисленными сбитыми из жердей могильными крестами.
Мимо кладбища двигается кучка всадников во главе с Кольцом, гонит перед собой какого-то человека в татарской одежде…
…Иван Кольцо вталкивает его в комнату, где находятся Ермак с Болховским.
— Вот, под самую стену пришел. От бывшего Кучумова карачи, говорят, мимо татарских заслонов пробрался.
— Ну? — вскинул глаза Ермак.
— Мой хозяин кланяется вам. Вот знак его, чтоб вы верили мне.
Татарин подал золотой полумесяц на золотой цепочке. Ермак повертел в руках этот предмет.
— Черт его знает, что за знак.
— Я видел такие, — сказал Болховский. — Это знаки всяких больших татарских людей.
— Ну и с чем ты пришел?
— Мой хозяин помощи от непобедимого Ермака просит.
— Какой помощи?
— Из южных степей царевич Алей ведет на карачу большое войско. Без огненного боя моему хозяину не устоять. А потом Алей пойдет на Кашлык.
— А есть у этого твоего хозяина хлеб, мясо? — сверкнул голодными глазами Болховский.
— Хлеба нет, а мяса много, рыбы много. Собакам кормим.
— Собакам! — простонал Болховский.
— Ладно, ступай.
Кольцо выпустил татарина, сам остался. Помолчали.
— Черт его знает, что и думать, — проговорил Ермак. — С одной-то стороны… А ежели подвох?
— Да с осени ж еще карача этот завраждовал с Кучумом! — умоляюще произнес Болховский. — Мясо там, рыба…
— Может, и подвох, — задумчиво проговорил Иван Кольцо. — Но с другой-то стороны… Может, рискнем, а? Полсотни конников ты бы мне дал…
— Последние ж кони!
— А ежели Бог даст, разгоним с карачой Кучумово войско? Рискнем?!
— Без согласия круга не могу, — после некоторого раздумья проговорил Ермак. — Объяви — собрать круг!
Кольцо, пожав плечами, выходит.
Раздаются мерные удары большого барабана. Исхудавшие, хмурые казаки медленно и молча собираются на площади. Под барабанные удары Ермак выходит на середину круга, снимает шапку, кланяется на четыре стороны…
День был холодный, мела снежная поземка. Солнце уже садилось, окрашивая снега в кровавый цвет.
С площади небольшого минарета всматриваются в вечернюю мглу карача и Заворихин.
Вдали показалась из-за леса вереница всадников.
— Едут! — воскликнул Заворихин. — Их человек с полсотни.
— Кто их ведет? Ермак?! — с надеждой спросил карача. — Не вижу, погоди… Впереди атаман Кольцо вроде. Ух! — Заворихин в ярости стукнул кулаком по перилам, ограждающим площадку. — Ну, да и это добыча немалая.
Карача с приближенными встречал приезжих у открытых настежь дощатых ворот своего небольшого городка. Все были при оружии. Все низко склонились в поклоне и так стояли, пока Иван Кольцо не спешился с заиндевевшего коня.
— Это сам атаман Кольцо, — сказал татарин-проводник.
— Я приветствую славного атамана, — разогнулся карача.
И сделал приглашающий жест рукой:
— Прошу.
С площадки минарета за въезжающими наблюдал Заворихин.
— Прошу, — опять в поклоне откинул руку карача, приглашая в помещение, и вошел туда вслед за Иваном Кольцом.
Это была просторная прихожая следующего большого помещения. Через широко открытую дверь было видно, что оно устлано дорогими коврами и уставлено щедрыми яствами.
Прихожая быстро наполнилась казаками и татарами. Казаки были, как и татары, при одних саблях.